Тут в сердце юноши, воплощенного из сновидений, зашевелилась тревога.
– И все же мы пойдем искать его, как поклялись. Неужели для нас нет способа избежать судьбы тех, прочих?
И стало царевне жаль его – ведь все, в ком есть хоть немного от сновидений, в той или иной мере прекрасны (по крайней мере, на вкус дочерей Ночи), а он показался ей прекраснее всех остальных.
– Чтобы найти отца, прежде чем в топках догорит последняя щепка, – сказала она, – ищи только в самой темной воде, так как где бы он ни прошел, огромное тело его поднимает со дна зловонную муть – по мутному следу его и отыщешь. Но помни: поиски каждый день начинай с рассветом, а в полдень остановись, иначе можешь наткнуться на него в сумерках, и кончится это для тебя скверно.
– За такой совет и жизни не жаль, – сказал юноша, и все товарищи, сошедшие с ним на берег, разразились криками ликования. – Теперь-то мы одолеем великана наверняка.
Серьезное, без тени улыбки, лицо царевны сделалось серьезнее прежнего.
– Нет, не наверняка, – возразила она, – ибо он – страшный противник в любой морской битве. Однако знаю я одну военную хитрость, которая может помочь тебе. Ты говоришь, припасов на борту в изобилии. А есть ли у вас вар, чтоб заново просмолить корабль, если он даст течь?
– Множество бочек, – ответил юноша.
– Тогда во время боя держись так, чтоб ветер дул от тебя к нему. А когда бой станет жарче всего – долго этого, после того как вы встретитесь, ждать не придется, – вели кочегарам бросить вар в топки. Не могу обещать, что это обеспечит победу, но поможет вам очень и очень.
Тут юноши поблагодарили ее в самых изысканных выражениях, а Кукурузные Девы, стыдливо державшиеся поодаль, пока воплощенный из сновидений юноша вел разговор с дщерью Ночи, подняли крик – крик, по-девичьи негромкий, но исполненный искренней радости.
Готовясь к отплытию, юноши зажгли огни в огромных топках посредине корабля, и родился в котлах топок тех белый дух, ведущий добрые корабли вперед, какие бы и откуда ни дули ветры, а царевна, оставшаяся на берегу, благословила их путь.
Но как только огромные колеса пришли в движение, завертелись – поначалу так медленно, что едва разглядишь, – подозвала она к борту юношу, воплощенного из сновидений, и сказала:
– Может статься, отца разыскать ты сумеешь. А если так, то, может статься, сумеешь и одолеть его, несмотря на всю его удаль. Но после этого найти дорогу назад, к морю, вам будет крайне непросто: уж очень затейливы русла проливов, ведущих в глубину острова. Однако и этому горю можно помочь. Сними кожу с кончика указательного пальца правой ладони отца. На ней увидишь ты тысячу извилистых, путаных линий. Не падай духом, но приглядись к ним со всем вниманием: ведь это – карта, указующая отцу путь в лабиринте проток. Таким образом он постоянно держит ее при себе.
Часть четвертая
Битва с великаном
Направили юноши города магов корабль в глубину острова. Как и предсказывала царевна, вскоре пролив разделился надвое, и еще раз, и еще, и вскоре корабль окружила целая тысяча ветвящихся проток меж десятка тысяч крохотных островков. Когда тень грот-мачты, съежившись, сделалась не больше шляпы, юноша, воплощенный из сновидений, отдал приказ встать на якорь и загасить топки. Долго, до самого вечера, ждали они, смазывая пушки, отмеряя порох, готовя к делу все, что могло пригодиться в труднейшем, невиданном прежде бою.
В свой срок, шагая с островка на островок, явилась к ним Ночь. Над плечами ее кружили летучие мыши, рядом рысцой трусили лютые волки. С борта стоящего на якоре корабля она казалась противником не из грозных: единственный выстрел из карронады, и делу конец, однако ни от кого не укрылось, что и Геспер, и даже Сириус шествуют не за ней – впереди. Всего на миг повернулась она лицом к кораблю, и никто не смог бы сказать, что таит в себе ее взор, но все призадумались: в самом ли деле великан, как говорит ее дочь, овладел ею силой, а если да, быть может, в ее сердце еще не угасло справедливое негодование?
С первым лучом рассвета на шканцах взревела труба, в загашенные топки снова подбросили дров, но утренний бриз дул прямо вдоль протоки, которой они держались, и потому, пока гребные колеса готовятся к первому обороту, юноша приказал поднять все паруса. Когда пробудился в котлах белый дух, корабль устремился вперед вдвое быстрее обычного.
Многие лиги протока шла если и не совсем, то почти прямо, так что ни подбирать паруса, ни даже менять галс не требовалось. В протоку ту впадала сотня других, и всюду юноши города магов пристально вглядывались в глубину, но вода всякий раз оказывалась прозрачна, словно хрусталь. О странных зрелищах, открывавшихся на пройденных кораблем островках, можно сложить дюжину сказаний ничуть не короче этого. С одного над бортом склонялись женщины, растущие на стеблях, как цветы, и целовали проплывавших мимо, стремясь измазать их лица пудрой со щек; на другом подле винных источников, бьющих из-под земли, лежали вповалку мужчины, давным-давно упившиеся до смерти, но до сих пор хмельные и во хмелю не заметившие, что жизни их подошли к концу; на третьем обитали жуткие звери в шкурах небывалых мастей – знамения будущего, дожидавшиеся грядущих войн, землетрясений и цареубийств…
Наконец к юноше, воплощенному из сновидений, стоявшему за плечом рулевого, подошел товарищ его, назначенный старшим помощником.
– Долгое время идем мы этой протокой, – сказал он. – Смотри: солнце, еще не показавшее лик, когда мы подняли паруса, близко к зениту. Следуя ею, мы миновали тысячу других проток, но следов великана ни в одной не нашли. Может статься, мы выбрали неудачный курс? Не стоит ли вскоре свернуть и попытать счастья в другой?
На это юноша, воплощенный из сновидений, ответил так:
– У нас и сейчас протока по правому борту. Взгляни и скажи: мутней ли в ней воды, чем в нашей?
– Нет, чище, – отвечал старший помощник, послушно бросив взгляд за борт.
– Вскоре по левому борту откроется еще одна. Проверь, сколь глубоко сможешь в нее заглянуть.
Дождавшись, пока корабль не подойдет к указанной протоке поближе, старший помощник ответил:
– До самого дна. Вон и обломки древнего корабля под толщей воды во много морских саженей.
– А разглядишь ли ты дно протоки, которой идем мы?
Старший помощник взглянул в те воды, что рассекал нос их корабля. Вода протоки оказалась темна, будто чернила: даже брызги из-под огромных гребных колес – что вороны да грачи! Тут он все понял и закричал, веля остальным не отходить от пушек (в иных командах никто не нуждался, так как к бою все было готово давным-давно).
Впереди лежал островок, высотой превосходивший большинство прочих, увенчанный высокими, мрачными деревьями. Здесь протока плавно изгибалась, так что ветер, до сих пор дувший прямо в корму, подул в кормовую скулу. Рулевой повернул штурвал, шкотовые, отпустив нужные паруса, подтянули другие, и корабль на полном ходу обогнул громаду скалистого мыса. За мысом путь им преградил другой корабль – остроносый, длинный, с единственной железной башней посередине и единственной пушкой намного больше любой из их пушек, торчавшей из единственной амбразуры.
