Агия уже шла дальше по тропинке. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь густые заросли, окрасили ее черные волосы темным золотом.
– Я ведь предупреждала, что разных посетителей влекут к себе разные сады, – оглянувшись, напомнила она.
Я ускорил шаг, нагоняя ее.
– С течением времени они все сильнее и сильнее влияют на сознание. Возможно, повлияли и на нас. И ты, скорее всего, видел самый обыкновенный флайер.
– Но этот человек видел нас. И дикарь – тоже.
– Судя по тому, что мне рассказывали, чем сильнее влияние сада на сознание, тем больше остаточных ощущений. Когда я встречаю в этих садах чудовищ, дикарей и так далее, они, кажется, обращают на меня куда больше внимания, чем обычные посетители.
– Объясни поведение этого человека, – сказал я.
– Севериан, ну не я же строила эти сады! Могу только сказать, что эта хижина вполне может исчезнуть вовсе, стоит лишь нам уйти. Знаешь, лучше пообещай мне, что мы, выбравшись отсюда, пойдем прямо в Сад Непробудного Сна. Больше у нас ни на что не осталось времени – даже на Сад Наслаждений. Тебе, похоже, вообще не стоит гулять по этим садам.
– Потому что мне хотелось остаться в Песчаном Саду?
– И поэтому тоже. Похоже, здесь рано или поздно я с тобой кучу неприятностей наживу.
Стоило ей произнести эти слова, тропинка в очередной раз свернула, и путь нам преградил толстый ствол дерева с маленькой прямоугольной табличкой. Под густой листвой слева от меня показалась стена из зеленого стекла, явно служившая опорой растениям. Прежде чем я успел переложить «Терминус Эст» из руки в руку и открыть перед Агией дверь, она уже шагнула через порог.
XXII
Доркас
Впервые услышав о цветах аверна, я представил их себе растущими рядами на особых стеллажах, как в оранжереях Цитадели. Позже, когда Агия рассказала мне о Ботанических Садах побольше, я решил, что место, где они растут, очень похоже на наш некрополь, в котором я играл мальчишкой, – деревья, покосившиеся надгробные плиты, дорожки, усыпанные осколками костей…
На деле все оказалось иначе – войдя, я увидел темное, мрачное озеро среди бескрайней сырой низины. Ноги наши вязли в топкой земле; свистевшему в ушах холодному ветру словно бы ничто не преграждало путь до самого берега моря. По обеим сторонам дорожки густо рос тростник; раз или два над нашими головами проносились какие-то водяные птицы, черные на фоне пасмурного неба.
Я рассказывал Агии о Текле, но вскоре она перебила меня, тронув за плечо:
– Отсюда их уже видно, хотя, чтобы сорвать, придется обойти озеро. Вон там, видишь, белая полоса?
– Отсюда они выглядят вполне безобидно.
– Однако ж погубили целую уйму народу, можешь мне поверить. Некоторые захоронены прямо в этом саду.
Таким образом, нечто общее с нашим некрополем этот сад все же имел… Я спросил, где же мавзолеи.
– Никаких мавзолеев. Ни гробов, ни погребальных урн, ничего подобного! Взгляни под ноги.
Я опустил взгляд. Под ногами плескалась вода – темно-коричневая, словно чай.
– Одно из свойств этой воды – не давать трупам разлагаться. Через горло в желудок покойника насыпают свинцовую дробь и погружают тело в воду, отметив на карте место, чтобы после можно было выудить обратно, если кто захочет взглянуть на него.
Я мог бы поклясться, что на целую лигу вокруг нет никого – по крайней мере в пределах Сада Непробудного Сна, если только в стеклянных сегментах стен действительно нет никаких ходов наружу. Но стоило Агии закончить фразу, из-за камыша в дюжине шагов от нас показались голова и плечи какого-то старика.
– Это неправда, – громко сказал он. – Да, так говорят, но все же это неправда.
Агия, до сих пор не обращавшая внимания на свое платье, разорванное спереди едва не до пояса, поспешила запахнуться.
– Вот не знала, что беседую с кем-то еще, кроме моего провожатого!
Однако старик словно не услышал отповеди – похоже, мысли его были целиком заняты подслушанной фразой.
– Вот у меня с собой карта – хотите взглянуть? Ты, молодой сьер, ты образован, это всякий сразу скажет. Взгляни.
В руках старик держал что-то наподобие посоха. Верхушка посоха несколько раз опустилась и поднялась, и только после этого я понял, что старик плывет к нам на лодке, отталкиваясь шестом.
– Этого еще не хватало, – буркнула Агия. – Идем-ка лучше своей дорогой.
Я спросил старика, не может ли он, ради экономии времени, переправить нас на тот берег.
Старик покачал головой.
– Слишком большой груз. Здесь и мы-то с Кас еле помещаемся. Великоваты вы для нашей лодочки…
Увидев нос его суденышка, я понял, что старик говорит сущую правду – казалось, крохотный ялик не мог бы поднять даже своего хозяина, согбенного и истощенного старостью (а выглядел старик даже старше мастера Палемона) настолько, что он вряд ли был тяжелее десятилетнего ребенка. Кроме него, в ялике не было никого.
– Прощенья просим, сьер, – сказал старик, – но ближе мне не подойти. Оно, может, там и сыро, но для меня все одно слишком сухо, а то б вы не могли там стоять. Изволь подойти сюда, к краю, и я покажу тебе карту.
Мне было любопытно, чего он хочет от нас, и потому я выполнил его просьбу. Агия неохотно последовала за мной.
– Вот. – Старик вынул из-за пазухи небольшой свиток. – Здесь оно все прописано. Взгляни, молодой сьер.
На свитке значилось какое-то имя, затем шли пояснения: где жила покойная, чьею была женой, чего добился в жизни ее муж – честно говоря, я не вчитывался в это все, а только сделал вид. Ниже была вычерчена примитивная карта с двумя числами.
– Вот видишь, сьер, вроде бы все просто. Первое число – количество шагов от Фульструма. Вторая – количество шагов вниз, в глубину. И, веришь ли, все эти годы я ищу ее, но до сих пор не нашел!
Бросив взгляд на Агию, старик понемногу распрямил спину и расправил плечи.
– Я тебе верю, – сказал Агия. – И, если тебе это важно, сочувствую. Но мы-то тут при чем?
Она повернулась, собираясь уходить, но меня старик удержал, дотянувшись шестом.
– Вот я и говорю: не верьте вы им! Да, кладут-то там, где обозначено, но покойнички не лежат на месте. Порой их даже в реке видят! Во-он там!
Я сказал, что такое вряд ли возможно. Старик бросил взгляд к горизонту.
– А как же вся эта вода? Откуда она берется, по-твоему? Течет под землей, по трубе, не то все это давно бы пересохло. И если уж они на месте не лежат, почему бы одному-двум сквозь эту трубу не выплыть? Почему бы не выплыть сквозь нее и двадцати? О течении и говорить нечего… Вот вы – вы ведь пришли за аверном, так? А знаешь, почему их посадили здесь?
Я покачал головой.
