Любопытно. Она раскрыла папку.
– Так уж в этой стране заведено, – раздавался его голос из ванной, – если тебе надо попасть из точки А в точку Б, то ты делаешь сначала два шага налево, потом два шага направо, потом разворачиваешься и идешь спиной вперед.
– И что же мне теперь делать?
– Шагай в сторону, в одну, в другую.
Он вышел из ванной, одетый и гладко выбритый. Заметив на тумбочке раскрытую папку, он без лишней суеты закрыл ее.
– Виноват, но не для посторонних глаз, – сказал он и сгреб папки в дипломат. Затем он развернулся к ней и спросил: – Ну, рассказывай, что еще у тебя на уме?
– В каком смысле?
– У меня есть ощущение, что ты что-то недоговариваешь. На дворе восемь часов утра, неужто ты в такую рань уже успела схватиться с бюрократами? Что заставило тебя изменить мнение обо мне?
– О нет, мнения я не изменила, ты как был, так и остался охотником за головами.
Это было сказано с таким отвращением, что хотелось поморщиться.
– Да, но теперь ты не против составить мне компанию, что так вдруг?
Она опустила голову, глядя на колени, затем неохотно вытащила из сумочки сложенный листок.
– Вот это я нашла сегодня утром у себя под дверью.
Он развернул листок. Размашистым почерком на нем было написано: «Смерть янки!» Один вид двух этих слов снова привел ее в ярость. Пару минут назад она показала листок мистеру Айнху, и он лишь покачал головой в знак сожаления. Но Гай как-никак американец, уж он-то должен разделить ее негодование.
Он протянул ей записку обратно:
– Ну и что?
– Ну и что? – Она вытаращила на него глаза. – Мне суют записки с пожеланием смерти, вьетнамские власти, все как один, испаряются при одном упоминании моего имени, этот Айнх чуть ли не приказывает идти с ним на осмотр лакокрасочной фабрики, а ты говоришь только «ну и что»?
Сочувственно кряхтя, он уселся рядом с ней. «Чего это он так близко подсел», – подумала она, пытаясь унять дрожь в своей ноге от соприкосновения с его. Было непросто сидеть прямо, под его весом матрас прогнулся, и ее тянуло в его сторону.
– Начнем с того, что это не обязательно воспринимать как личную угрозу. Скорее это поступок политического характера.
– Скажите пожалуйста, какая мелочь, – приторным голоском сказала она.
– А экскурсия на фабрику – это как поход к зубному: тебе не хочется, но остальные считают, что надо. Что до министерства иностранных дел, прими они тебя – все равно ничего путного от этих бюрократов не узнала бы. Кстати о бюрократах, где твоя нянька?
– Ты имеешь в виду мистера Айнха? – Она вздохнула. – Ждет меня в вестибюле.
– Тебе надо от него отделаться.
– Да я-то с радостью бы…
– Он будет нам мешать.
Вставая, Гай взял ее за руку и потянул вверх.
– Там, куда мы направляемся, он будет мешать.
– И куда же это мы направляемся? – потребовала она разъяснений, выходя за ним из номера.
– Повидать одного друга, хочется надеяться.
– В том смысле, что нас он может и не захотеть повидать?
– В том смысле, что я не до конца уверен, что это друг.
– Замечательно… – простонала она, когда они вошли в лифт.
В вестибюле они увидели Айнха, сидящего за приемной стойкой, как в засаде перед нападением.
– Мисс Мэйтленд, – позвал он, – прошу вас, поспешите, у нас очень загруженный график сегодня.
Вилли взглянула на Гая, но тот лишь пожал плечами и отвернулся в сторону. Черт бы его побрал! Он и не думал ее выручать.
– Мистер Айнх, – сказала она, – насчет фабрики…
– О-о, она вам очень понравится! Только там не принимают доллары, так что если вы хотите обменять, то я могу…
– Боюсь, мне хочется… – сказала она неубедительно.
Айнх в недоумении моргнул.
– Вы нездоровы?
– Да, вы знаете, я… – тут она заметила, что Гай качает головой, – то есть нет, я хотела сказать…
– Она хотела сказать, что я сам покажу ей город. Такая, знаете ли, – он мигнул Айнху, – частная прогулка.
– Ч-час-стная?
Краснея, Айнх поглядел на Вилли:
– А как же моя экскурсия? Ведь все давно устроено! Авто, виды, праздничный обед!
– У меня есть идея, старик, – сказал Гай, заговорщически наклоняясь к нему, – а что, если тебе самому себе устроить экскурсию?
– Я уже был на ней, – ответил он хмуро.
– Отлично, но то-то была работа, а теперь ты можешь устроить себе выходной, себе и своему шоферу. Сами будете любоваться видами Сайгона, ну а потом тебя ждет обед миссис Мэйтленд. В конце-то концов, за все же заплачено!
На лице Айнха вдруг появилась заинтересованность.
– Оплаченный обед?..
– И пиво, – Гай опустил ему в нагрудный карман немного денег, захлопнул клапан кармана, – я угощаю.
Он взял Вилли под локоть и повел ее через вестибюль.
– Но, мисс Мэйтленд! – угрожающе прокричал Айнх.
– Э-эх, ну и оторветесь же вы, ребята, – Гай вложил в свой голос побольше зависти, – машина с кондиционером, бесплатный обед и полная свобода!
Айнх проследовал за ними наружу. В лицо им ударила такая завеса духоты, что Вилли даже охнула.
– Мисс Мэйтленд, – настаивал он, – это совершенно не соответствует моему распорядку!
Гай обернулся и, дружески похлопав его по плечу, сказал:
– Вот как раз это нас и устраивает, мистер Айнх.
Они оставили бедолагу стоять на лестнице и смотреть им вслед.
– Как ты думаешь, что он теперь сделает? – шепотом спросила Вилли.
– Я думаю, – ответил Гай, ведя ее по запруженному тротуару, – ему придется по вкусу бесплатный обед.
Она взглянула назад и увидела, что мистер Айнх действительно скрылся в дверях отеля. А также она заметила, что за ними шли по пятам. Уличный постреленок, лет двенадцати, не больше, нагнал их и принялся плясать на горячей мостовой.
– Лиен-хо? – прощебетал мальчишка, блестя темными глазами на грязном лице.
Они зашагали было дальше, но он пустился за ними, не умолкая ни на секунду.
Рубашка на нем вся была изодрана, а стопы ног покрыты несмываемыми коричневыми пятнами. Он обратился к Гаю:
– Лиен-хо?
– Нет, не русский, – ответил Гай, – американский.
Паренек расплылся в улыбке и, выбросив вперед испачканную руку, воскликнул:
– Привет, папочка!
