Ее даже не удивило появление в дверях двух вьетнамцев в темных очках. Они засекли ее и тут же свернули и скрылись за папоротником в одной из ниш в стене. Она видела, как струился вверх, к потолку, дым от их сигарет.
– Готово. Номер 308, с видом на город.
Вилли дотронулась до его локтя.
– Там двое… – шепнула она.
– Я видел.
– И что же нам делать?
– Не обращать внимания.
– Но…
– Мистер Барнард, – позвала мисс Ху.
Они оба обернулись. Женщина помахала им листком бумаги:
– Консьерж сказал, что вам пришла телеграмма.
Гай нахмурился:
– Я не жду никаких телеграмм.
– Она пришла сегодня утром в Сайгон, но вас уже там не было, и ее записали здесь по телефону.
Она передала ему записку и впилась в него глазами, когда он ее читал.
Если там и было что-то важное, то Гай умело скрыл это. Он привычно сунул бумажку в карман и, подхватив чемоданы, подтолкнул Вилли по направлению к открытому лифту.
– Хорошие новости? – раздался голос мисс Ху.
Гай улыбнулся ей.
– Просто записка от друга, – ответил он и ткнул в кнопку своего этажа.
Вилли мельком увидела двоих мужчин, наблюдавших за ними из-за папоротника, и дверь лифта закрылась. Гай схватил ее за руку и молча, одними глазами сказал: «Не говори ни слова!»
В молчании они поднялись на третий этаж. В номере Вилли недоуменно смотрела на то, как Гай крутился по комнате и осторожно водил пальцами под абажурами ламп, ощупывал выдвижные ящики, открывал стенной шкаф, проверял ночники. За изголовьем кровати он нашел то, что искал, – беспроводной микрофон размером с почтовую марку.
Он оставил его на месте и подошел к окну.
– Я польщен, – пробормотал он, глядя на улицу, – в стоимость номера входят нянечки.
Она встала возле него и увидела через окно припаркованный внизу черный «мерседес».
– А что в телеграмме? – спросила она шепотом.
В ответ он вытащил из кармана листок и протянул ей. Она дважды прочла его, тщетно пытаясь уловить смысл написанного.
«Дядюшка Сай спрашивал тебя. Намерен ехать Вьетнам гидом. Счастливых хвостов.
Боббо».
Гай опустил занавеску и забегал по комнате. Было видно, что он судорожно пытался что-то придумать. Вдруг он встал как вкопанный.
– Тебе от живота не надо чего-нибудь?
Она моргнула:
– Как-как ты сказал?
– Пепто-бисмол
[6]
, например. Тебе надо полежать, все-таки кишечная палочка – с ней лучше не шутить.
– Кишечная палочка? – В полной растерянности она глядела на него.
Он подкрался к столу и, не прекращая говорить, стал рыться в ящике в поисках бумаги из гостиничного письменного набора.
– Уверен, это из-за той рыбы, которую ты ела вчера. Тебе все еще нехорошо?
Он поднял в воздух перед ее глазами бумажку с нацарапанным «Да!».
– Да, – сказала она, – да, очень нехорошо. Я… я, пожалуй, лягу… – Она запнулась – мне прилечь, да?
Он опять что-то написал, и на бумаге появилось: «Тебе надо в больницу!»
Она кивнула и пошла в ванную, оттуда послышались рвотные звуки и плеск воды в унитазе.
– Ты знаешь, я что-то совсем расклеилась… мне бы надо к доктору…
До нее дошло только теперь, пока она стояла у раковины и смотрела на струю воды, что он затеял.
«Да он гений», – подумала она с внезапным благоговением. Повернувшись к нему, она спросила:
– Ты думаешь, мы сможем найти врача, говорящего по-английски?
Ее встретило одобрение в виде поднятых вверх двух больших пальцев.
– Надо попробовать больницу, – сказал он. – Думаю, там отыщется кто-то, кто тебя поймет, пусть это будет и не доктор.
Она подошла к кровати и нарочито тяжело села на нее так, что заскрипели пружины.
– Боже, мне совсем плохо.
Он сел рядом с ней и приложил ладонь ей ко лбу. С игривым огоньком в глазах он сказал:
– Да ты хороша, как я погляжу.
– Знаю, что хороша, – ответила она.
Они оба с трудом удержались от смеха.
– Да она еще час назад была в порядке, – сказала мисс Ху десять минут спустя, когда усаживала их в лимузин.
– Ее совершенно внезапно прихватило, – сказал Гай.
– Я бы сказала, на редкость внезапно, – сухо заметила мисс Ху.
– Я думаю, это все из-за рыбы… – простонала Вилли с заднего сиденья.
– Я смотрю, у вас, у американцев, – мисс Ху презрительно фыркнула, – очень нежные желудки.
В прихожей больницы стояла дикая жара и кишел народ. Как только Гай и Вилли вошли внутрь, в помещении воцарилась тишина. Слышно было только, как ритмично постукивает вентилятор на потолке да плачет малыш на руках у матери. Взгляды всех были прикованы к двум американцам, шагающим к приемной. Вьетнамка за приемной стойкой с изумлением уставилась на посетителей, и, только когда прогремел голос мисс Ху, она, судорожно тряся головой, ответила.
– У нас есть только вьетнамские врачи, – перевела мисс Ху, – европейских нет.
– Неужели нет никого с европейским образованием? – спросил Гай.
– А что, вы считаете, что ваша западная медицина лучше?
– Послушайте, я не собираюсь спорить, кто лучше, а кто хуже, мне просто нужен кто-нибудь, говорящий по-английски. Хотя бы медсестра, у вас же есть англоговорящие сестры?
Мисс Ху повернулась и сердито передала сказанное сестре в приемном отделении, та сделала несколько телефонных звонков. Наконец, Вилли проводили по коридору в отдельный кабинет для осмотров. В кабинете было только самое необходимое: стол, кушетка для осмотров, плевательница и набор инструментов. В пыльных стаканах красовались хлопковые тампоны и палочки для горла. Вокруг единственной в комнате голой лампочки лениво жужжала муха.
Сестра подала Вилли драный халат и жестом приказала раздеться.
В планы Вилли не входило раздеваться перед мисс Ху, наблюдающей из угла кабинета.
– А нельзя ли мне остаться одной? – спросила она.
Но та не пошевелилась.
– А мистер Барнард, значит, остается? – заметила она.
– Нет, – Вилли поглядела на Гая, – мистер Барнард не остается.
– Ну что вы, я как раз собирался уйти, – сказал Гай, направившись к двери.
На ходу он поделился с мисс Ху полезной информацией:
