– Знаете ли, товарищ, в Америке это считается грубым, когда смотрят на раздевающихся.
– Мне лишь хотелось увидеть подтверждение тому, что я слышала про нижнее белье западных женщин.
– И что же именно вы слышали?
– То, что оно сделано с единственной целью – пробудить в мужчине похоть.
– Товарищ, – заговорил Гай, ухмыляясь, – я с удовольствием поделюсь с вами своими знаниями в области женского белья…
Дверь захлопнулась, и Вилли осталась в комнате одна. Она переоделась в халат и села ждать на кушетке. Почти тут же в кабинет вошла высокая женщина в белом халате, лет сорока с лишним. На лацкане халата значилось имя: Нора Уокер.
Она кивком поприветствовала Вилли и задержалась у кушетки, проглядывая какие-то записи в больничной книге. В коричневых волосах виднелись седые пряди, темно-зеленые глаза были бездонными как море.
– Так вы американка, – сказала она с британским акцентом, – нечасто американцы здесь попадаются. На что жалуетесь?
– Сильная боль в животе и тошнит.
– Как давно?
– Весь день сегодня.
– Жар есть?
– Нет. Судороги сильные.
Женщина кивнула.
– Распространенное явление среди западных туристов.
Она снова заглянула в записи.
– Это от воды. Другой набор бактерий в воде, чем тот, к которому вы привыкли. Через несколько дней должно пройти. Мне нужно осмотреть вас. Я попрошу вас лечь, мисс… – Она глянула в запись и остолбенела.
– Мэйтленд, – тихо проговорила Вилли, – меня зовут Вилли Мэйтленд.
Нора прокашлялась и ровным голосом попросила:
– Пожалуйста, лягте.
Вилли послушно легла на спину, чтобы врач могла осмотреть живот. Руки, прощупывающие живот, были ледяными.
– Сэм Лэситер сказал нам, что вы можете помочь, – прошептала Вилли.
– Вы говорили с Сэмом?
– В Кантхо. Я встречалась с ним насчет моего отца.
Нора кивнула и спросила деловым тоном как ни в чем не бывало:
– Когда я тут нажимаю, больно?
– Нет.
– А так?
– А так да, немного.
Затем Нора, снова перейдя на шепот, спросила:
– А как там Сэм поживает?
Вилли сделала паузу.
– Он погиб, – проговорила она.
Руки на животе застыли.
– О господи! Как?.. – Нора взяла себя в руки, сглотнула. – Я имею в виду, как… каковы ощущения?
Вилли провела рукой, как ножом, по горлу.
Нора сделала глубокий вдох:
– Ясно.
Руки ее задрожали над животом Вилли. Она постояла молча, опустив голову. Затем развернулась и подошла к шкафу с лекарствами.
– Вам нужно попить антибиотики.
Она достала бутылочку с пилюлями.
– У вас нет аллергии на серосодержащие?
– Думаю, нет.
Нора достала чистую этикетку и стала писать на ней указания по приему.
– Ваше удостоверение личности, пожалуйста, мисс Мэйтленд?
Вилли достала водительские права Калифорнии и протянула ей.
– Этого будет достаточно?
– Вполне.
Нора положила права к себе в карман. Затем она налепила этикетку на бутылку.
– Принимайте по одной четыре раза в день. Улучшения должны наступить к завтрашнему вечеру.
Она протянула Вилли пузырек. Внутри лежало штук двадцать белоснежных таблеток. На этикетке было написано название препарата и обычные указания по приему. Ни скрытых посланий, ни секретных указаний. Вилли вопрошающе взглянула на нее, но Нора уже направилась к двери. По пути она остановилась.
– С вами был мужчина, американец. Он кто, родственник?
– Друг.
– Понятно.
Нора с тревогой посмотрела на нее.
– Я полагаюсь на верность того, что вы мне сказали по поводу аллергических реакций у вас, мисс Мэйтленд. В противном случае это лекарство может иметь очень серьезные последствия.
Она распахнула дверь и увидела за ней мисс Ху.
– В порядке ли мисс Мэйтленд? – спросила она.
– У нее умеренная кишечная инфекция. Я дала ей антибиотиков, и к завтрашнему дню ей полегчает.
– Мне уже немного лучше, – заверила Вилли, поднимаясь с кушетки, – хотелось бы на свежий воздух.
– Прекрасная мысль, – одобрила Нора, – свежий воздух и легкая здоровая пища. Никакого молока. Желаю приятно провести время в Ханое, мисс Мэйтленд, – сказала она, выходя из кабинета.
Мисс Ху гордо улыбнулась Вилли и язвительно произнесла:
– Вот видите, даже у нас, во Вьетнаме, можно найти первоклассных врачей.
Вилли кивнула и потянулась за одеждой.
– Да, пожалуй.
Спустя пятнадцать минут Нора Уокер, покинув больницу, катила на велосипеде в сторону улицы с лавками портных. Она задержалась у уличного торговца лапшой, взяв себе бутылку лимонада и плошку фо
[7]
, заплатив аккуратно сложенной купюрой в тысячу донгов. Лапшу она съела здесь же, примостившись на тротуаре.
Доев последние капли перченого бульона, она пешком направилась к портному. В лавке никого не было.
Она прошла сквозь штору из бус и вошла в затемненную комнату, где и осталась ждать среди запыленных рулонов шелка, хлопка и парчи. Штора в проходе рассыпчато звякнула, и стало ясно, что ее связной прибыл. Нора повернулась к нему лицом.
– Я только что видела дочь Билла Мэйтленда, – сказала она по-вьетнамски и протянула удостоверение.
Мужчина рассмотрел фотографию и улыбнулся.
– Ну что же, сходство налицо.
– Есть и некоторое затруднение, – сказала Нора, – с ней мужчина.
– Ты говоришь о мистере Барнарде? – Он снова улыбнулся. – Мы осведомлены.
– Он из ЦРУ?
– Нам так не кажется. Очень похоже, что он сам по себе.
– Так вы за ними наблюдаете?
Мужчина пожал плечами:
– Это совсем нетрудно. Среди обычной толпы детей на улице они вряд ли заметят какого-то бродягу-подростка.
Нора сглотнула, силясь задать следующий вопрос:
– Она сказала, что Сэм погиб, это правда?
Улыбка сошла с его лица.
– Нам очень жаль. Похоже, со временем здесь не стало спокойнее.
Отвернувшись, она попыталась проглотить комок в горле, но боль не уходила, и она уткнулась головой в один из рулонов шелка.
