– Или ты хочешь увидеть, что пуля может сделать с этой симпатичной мордашкой?
– Подождите! – крикнул Гай. – Мы можем обменяться…
– Никаких обменов.
Пистолет нацелился в голову Вилли.
– Нет! – отчаянный вопль Гая отскочил от скалы.
– Тогда бросай оружие! Сейчас же!
Автомат выпал из рук Гая.
– Пни его в сторону, ну же!
Гай оттолкнул оружие ногой, автомат соскочил с выступа и брякнулся на камни внизу.
– Выходи, чтобы я тебя видел. Давай, давай!
Гай медленно поднялся на ноги, ожидая града пуль.
– А теперь спускайся. Давай, давай, слезай оттуда. И ты, Мэйтленд! Живо давайте, у меня что, времени навалом?!
Гай сошел по тропинке вниз. Когда он спустился, Мэйтленд, плененный, уже стоял там, – руки за головой. Гай мог думать только о Вилли.
Он видел, что ей досталось – майка изодрана и вся в крови, лицо белее снега.
Но взгляд ее был полон небывалой отваги, словно говорил: «Не волнуйся за меня, я в порядке. И я люблю тебя!»
Налетчик ухмыльнулся и приопустил пистолет. Гай тут же узнал его: с ним он столкнулся на террасе в отеле в Бангкоке. Таец-киллер, а может, и вьетнамец…
– Здравствуй, Гай, – раздался до боли знакомый голос.
Человек шагнул вперед, и лучи осветили его могучие плечи, которые, казалось, вот-вот разорвут на нем гимнастерку.
– Это же он… Фрайер Так… – догадался Мэйтленд вслух.
– Тоби? – произнес Гай.
– Да, это все я, – улыбнулся Тобиас Вульф. Он стоял как скала, а на лице отразились смесь радости победы и сожаления. – Я не хотел убивать тебя, Гай. Веришь, нет, я приложил все усилия, чтобы этого не случилось.
– Это почему же? – горько усмехнувшись, спросил Гай.
– Должок у меня… помнишь?
Гай с презрением глянул на его ноги:
– Ты можешь ходить.
Тоби пожал плечами:
– Ты же знаешь эти военные госпиталя. Врачи сказали, что дело мое плохо, что помочь они тут не могут, и просто отвернулись. Задвинули меня подальше и забыли. И как выяснилось, зря. Сначала я стал чувствовать пальцы ног. Потом зашевилил ими. Нет, я не стал сообщать про это наверх. Так мне даже удобнее было вставать на ноги. В этом прелесть паралича: никто от тебя ни хрена не ожидает! Ну и чек за инвалидность каждый месяц тоже не помешает.
– Вот уж поднялся.
– А что, все по понятиям: наши «шишки» наверху должны мне за годы безупречной службы.
Он бросил взгляд на Мэйтленда:
– Вот только он мне мешал. Единственный свидетель с того рейса 5078. Я слышал, что он выжил, но никак не мог напасть на его след.
Он прищурился на небо – шум вертушек усилился. Они подлетали все ближе на дымовой сигнал со скалы.
– Время, – сказал Тоби и, обернувшись к своим людям, крикнул: – По коням!
И сразу же его команда, живо, но без суеты, устремилась в лес. Тоби, посмотрев на киллера, кивнул:
– Знаете, что делать, мистер Сианг.
Сианг толкнул Вилли вперед, Гай подхватил ее, и они вместе упали на колени. Времени уже не было прощаться, произносить последние слова.
Гай лишь обхватил ее всю в тщетной попытке закрыть от пуль.
– Кончай, – приказал Тоби.
Гай взглянул на него:
– Увидимся в аду.
Сианг поднял пистолет и нацелил его прямо в голову Гая. Вжавшись друг в друга, Гай и Вилли ждали хлопка, ждали затмения.
Пистолет жахнул, и они оба дернулись. В недоумении Гай осознал, что по-прежнему стоит на коленях, по-прежнему дышит.
«Что за черт? Я жив? Мы оба живы?»
Он вовремя поднял голову и увидел Сианга – в окровавленной рубашке тот рухнул на землю.
– Вон она! Там! – завопил Тоби, тыча в сторону леса.
В тени деревьев стояла она, сжав в руках допотопный пистолет. Лан стояла недвижима, словно в шоке от содеянного.
Один из бойцов прицелился в нее.
– Нет! – заорал Мэйтленд и бросился на него.
Прогремел выстрел, и они, оба свалившись, сцепились в схватке.
Сверху заголосили, и Гай с Вилли припали к земле в тот момент, когда со скалы посыпались стрелы. Тоби взвыл и упал на землю. Остатки его армии бросились врассыпную. В суматохе Гай и Вилли нашли укрытие, но, как только они спрятались за валуном, до Вилли дошло вдруг, что отца с ними нет.
– Папа! – закричала она.
Мэйтленд лежал окровавленный в десяти ярдах. Вилли было ринулась к нему, но Гай удержал ее.
– Ты что, спятила?!
– Я не могу оставить его там!
– Подожди, пока дорога будет чистой!
– Но он ранен!
– Ты ничего не сделаешь!
Всхлипывая, она пыталась протестовать, но ее заглушили подлетающие «вертушки».
Военный вертолет завис прямо над ними. Летчик опустил машину в проем между деревьев, бережно коснулся перекладинами земли. В тот же момент, как машина приземлилась, из нее выскочило пятеро вьетнамских солдат и за ними командир. Он указал на Мэйтленда и выпалил указания.
Двое поспешили к раненому.
– Пусти меня, – сказала Вилли и вырвалась из рук Гая.
Он смотрел, как она побежала к отцу. Бойцы уже достали аптечку, двое бежали к ним с носилками. Гай снова перевел взгляд на вертолет, из которого вышел еще один пассажир и, пригибая под лопастями голову, направился к Гаю. Они постояли вместе, не произнося ни слова и глядя одобрительно на поднимающиеся облака дыма. Огонь, казалось, поглотил всю скалу, с которой уже сбежали вниз все до последнего жителя.
– Потрясающий сигнальный огонь, – произнес министр Транх и поглядел на Гая: – Вы не ранены?
Гай мотнул головой.
– У нас есть потери… там, на скале. Надеюсь, с детьми все в порядке, думаю, что так…
Он обернулся и посмотрел на Вилли, идущую к вертолету за носилками отца.
У двери она остановилась и посмотрела на него. Гай дернулся к ней. Он захотел обнять ее и сказать то, чего он не говорил ни одной женщине на свете. Это нужно было сделать сейчас, пока еще есть возможность, пока она рядом и к ней можно прикоснуться, обнять ее.
Дорогу ему неожиданно преградил солдат.
– Назад! – приказал он.
Пыль заволокла Гаю глаза, когда вертолет завращал пропеллером. Сквозь вихрь листьев и веток Гай видел, как военный на борту «вертушки» кричал, чтобы Вилли забиралась внутрь.
Взглянув последний раз через плечо на Гая, она послушалась. В открытую дверь ему все еще было видно ее лицо, обращенное к нему. С тоской он взирал на вертолет, уносящий с собой ту, которую он любил. Стрекотание лопастей затихло вдали, а он все стоял и смотрел в безоблачную синеву.
