Растолкал обнявшихся Антона и Рыжую, Торвал. Он хмыкнул и постучал ладонью по спине Антона. Елейным голосом, явно смеясь, произнес:
— Ваша милость, извольте проснуться и отпустить сиськи своего оруженосца. Обстоятельства требуют от вас не любовных утех, а решения лорда.
Антон недовольно открыл глаза сел и потер веки.
— Чего еще случилось?
— Если не считать потери девичьей чести вашего достойного во всех отношениях, оруженосца… Поверьте мы с Флапием оценили… — он чуть не ржал, давясь от еле сдерживаемого смеха. — То мы прибыли к границам Империи.
Антон на его тираду отвечать не стал. Он толкнул бок спящей девушки и поднялся.
— Рыжая, подъем, тащи мои доспехи. — Давать поблажку оруженосцу за то, что она одарила его своей плотской любовью, он не собирался. Он лорд, в конце концов, или не лорд?!..
Антон вышел из шалаша и огляделся. В лучах поднимающегося местного солнца вода золотилась. Сама река круто забирала влево и за поворотом показался поселок, притулившийся к большой каменной крепости. Белые домишки под соломенными крышами густо усеивали все свободное пространство. По реке, напротив поселка, медленно плыли большие рыбачьи лодки, из которых мужики забрасывали в воду большие сети. У крепости, построенной по единому имперскому строительному стандарту, располагалась большая пристань с тремя причалами, далеко врезающиеся в воду реки. Река, берущая начало с ручейков Алуринских гор, по мере приближения к морю становилась все шире и шире, и достигала уже метров сто пятьдесят или даже двести в ширину.
Несмотря на раннее утро, их заметили. Служба в крепости была поставлена на должном уровне. Это отметил Антон сразу, как только от пристани отчалила весельная галера с воинами на борту.
Флапий приложил руку ко лбу и посмотрев подслеповатыми глазами из-под руки, произнес:
— Империя! Туды ее, сюды. К нам пограничники направились.
— Так это даже, еще не степь! — удивился Антон. — Какая Империя?
— Имперцы эти земли считают своими. — ответил Торвал. — И кто им запретит? — спросил он.
— Антон вынужден был согласиться. — Действительно, никто.
Галера сделал большой разворот и встала параллельно первого плота. С борта галеры, сверху вниз, на них с интересом смотрели солдаты, прикрытые овальными щитами с короткими копьями в руках. Эти готовы были действовать по первому приказу командира.
— Имперская пограничная стража! — раздался с носа галеры зычный уверенный голос. — Кто такие и куда следуете?
— Я, сэр Антей, сквайр, владетель замка «Грозовые ворота» у Алуринских гор. Нахожусь под покровительством примпила Лерия. Следую в порт к морю, продать алуринский кедр.
На галере возникло временное замешательство. Офицер ненадолго вперил недоверчивый взгляд в Антона. Затем с сомнением произнес:
— Сэр сквайр, вы подданный короля-мятежника…
Но, Антон наученный опытом общения с имперцами, вежливо его перебил.
— Смею заметить, офицер, что это король — мятежник, мы, аристократы, чтим законы империи и за короля не отвечаем. Я, вассал барона Газана Рейдаранского, а не короля. Поэтому, везу лес для строительства имперских кораблей. Чем быстрее вы наведете порядок, тем лучше будет всем. Поверьте, я говорю от всей души и мы, владетели земель, не горим желанием сражаться с империей.
Офицер почесал бровь и показав отсутствие двух передних зубов, широко улыбнулся.
— Рад встрече, соотечественник, — произнес он. — Это приятно, что среди аристократов королевства есть такие лорды. Пристанете к берегу за крепостью, там есть удобное место. Надо сосчитать лес и взять с вас въездную пошлину. Таков порядок, сэр.
— Я понимаю, офицер, — спокойно ответил Антон. — Мы исполним ваш приказ.
— Ну что вы, сэр сквайр, это всего лишь просьба. — вновь улыбнулся офицер. Но произнес это таким тоном, что стало понятно всем, что если не исполнить эту просьбу, то это будет чревато неприятными последствиями для плотогонов.
Галера быстро отплыла обратно к пристани, а плоты, направляемые горцами отправились к пологому песчаному берегу за крепостью.
Одновременно, раздались два голоса за спиной Антона. Один принадлежал Флапию и тот радостно, слезливо, с довольным выражением в голосе произнес:
— Как вы, милорд, умеете красиво говорить! Ну, настоящий бастард императрицы. А я знал, что ваш батюшка с ней пошалил…
Слова Флапия прервало ворчание Рыжей. Та была в своем репертуаре. Она ненавидела всех имперцев и терпеть их могла только утопленными или повешенными. Девушка язвительно бурчала себе под нос:
— Мы, аристократы, чтим законы империи… Рад встрече, соотечественник… Приятно, что среди аристократов… Чтооо? Что ты сказал Флапий?
Антон раздраженно обернулся. Старый, недалекий слуга, как всегда переборщил с лестью.
— Рыжая, он шутит, я не бастард. Моя мать дочь простого вождя из племени сармитов. Так что, я тоже — дикарь. А воспитывали меня греки, такие как наш Аристофан. А ты, Флапий, думай, что говоришь, — и понимая, что ничего от того не добьется, только махнул рукой. И, как оказалось, был прав. Испуганный тем, что Антон может отправить его на пенсию, бывший оруженосец батюшки Антона, считавший, что это неминуемая мучительная казнь для него, быстро затараторил:
— Да я что, Милорд… Я ничего… Я не буду об этом никому рассказывать. Это не ваш грех… это батюшки вашего. Ох, и был он охоч до женского пола и всё, «покрасивше», ему подавай…Вот помню…
— Флапий! — не оборачиваясь, произнес Антон и еще больше испуганный старик сменил тему.
— Да, все это брехня. Я вам точно говорю! Робарт напился и трепался о том, чего не было. Кто ж ему поверит?.. Вишь, спал с императрицей…
Антон повернулся и пристально посмотрел на старика. Флапий под его взглядом сжался и стал меньше. Жалобно посмотрел на своего лорда.
— Флапий, я точно отправлю тебя на пенсию, — тихо произнес Антон. Это еще больше устрашило старика. А когда Антон закончил фразу словами, пора тебе на отдых, а то ты заболтался. Старик залился слезами, упал на колени и подставил шею.
— Рубите, милорд, — плача и всхлипывая, покорно произнес он.
— Но за него, неожиданно, вступилась Рыжая. Она обняла старика и вместе с ним упала на колени. Подставила шею, обняла Флапия и проговорила:
— И мне рубите, милорд, я тоже знаю вашу тайну.
Антон горестно вздохнул, покачал головой и уныло произнес:
— Форменный дурдом. Один — плетет неведомо что, другая — просто олицетворение глупости. Встаньте. Никого я убивать не собираюсь. Просто, не трепите языком о том, чего не знаете.
Рыжая тут же вскочила, подняла ослабевшего ногами Флапия и клятвенно произнесла.
— Чтоб мне язык отрезали если я где расскажу о вашей тайне. Все слышали? — громко спросила она и все на плоту, кроме Антона и старика ответили:
