В Антоне проснулся сержант-срочник. Появились новобранцы и он приступил к воспитанию покорности и дисциплины. Он внутренне понимал, что обеих вампирш нужно держать в строгости. Мать-королева лишь зыркнула на крестьянку и та мгновенно «сдулась», ссутулилась и опустила глаза. Она промолчала.
— Ну, вот и хорошо, — произнес довольный результатом воспитательной беседы Антон.
Тарси и Рыжая направились к плотам. Следом, на небольшом расстоянии шла Изараэль. Она использовала слабенькое заклинание из арсенала вампиров «Отвод глаз» поэтому все, кто видел ее, тут же забывали о ее существовании.
На плоту стоял широко расставив ноги шер. Рядом суетился Флапий. Шер приложил руку к глазам и смотрел на приближающихся девушек.
— Глазам своим не верю, — широко растянув рот, рассмеялся Торвал. — Кого я вижу. Юную обманщицу! И как только, его милость, находит вас? Стоит его оставить одного и он тут же обрастает бабами. Завидую, Рыжая, — ехидно прищурившись, спросил шер. — Она тоже будет оруженосцем или служанкой?
— Отдай ей трюфели, — хмуро ответила Рыжая, не желая отвечать на подколки шера. И выдай мне золотой империал медью и серебром.
— А где сам, его милость? — из-за спины Торвала вынырнул Флапий?
— Отдыхает.
— А трюфели зачем?
— Она их продаст. — Рыжая небрежно кивнула в сторону скромно стоявшей Тарси.
— О, это хорошо! Только, пусть не продешевит, — скупой Флапий кинул неприязненный взгляд на Тарси. Шер расхохотался:
— Эта? Эта не продешевит. Есть будете? — обратился он к девушкам стоявшим на берегу. — У нас уха, — и вновь разразился хохотом, увидев как изменились их лица. Довольный произведенным эффектом, покладисто проговорил, — ждите, сейчас отсчитаю монеты.
Рыжая заметила, что одного плота с досками уже нет.
— А где плот? — спросила она.
— Шер не оглядываясь, ответил, — продали… Имперцам. Так и доложи милорду.
Рыжая получила корзину и передала ее Тарси.
— Иди, продавай свои грибы и деньги отдашь своей госпоже, — тихо прошипела она. Тарси молча, взяла корзину и пошла прочь. Рыжая немного задержалась.
— А она что, сама будет продавать? — забеспокоился Флапий, — а вдруг сбежит? Присмотр нужен…
— Не сбежит, — хмуро ответила Рыжая и пошла следом. На ее поясе висел потяжелевший кошель.
Шер покачал головой.
— Ну и хват, наш сэр Антей. Самых красивых баб к себе подгребает.
— Оно такое, дело молодое… — отозвался Флапий. — Вот помню, его батюшка в империи… — Но тут же под взглядом шера замолчал, засуетился и отступил к шалашу.
Тарси быстро продала грибы и отдала пол-золотого серебром госпоже. Рыжая протянула ей кошель и пошла, как приказал милорд в порт, искать рассветных.
Изараэль, больше не обращая внимания на обеих девушек, направилась на невольничий рынок. Покупать и продавать рабов ей было не в новинку. Она прошла к нужному ей загону. По ее мнению, тут были собраны ни к чему не годные отбросы, если только как пищу их использовать. В ее мире выбор рабов был куда лучше. Она скривила капризно губки и решила разыграть из себя служанку, отправленную купить раба. Зазывала сразу заметил ее приценивающийся взгляд и стал кружить вокруг нее.
— Что угодно госпоже? — льстиво заговорил он. — У нас отменный товар. Самые лучшие рабы… Обойди весь рынок, госпожа, лучше не найдете…
— А если найду? — спросила Изараэль, тогда что?
— Тогда, — нашелся зазывала, — мы продадим рабов дешевле.
— Вот с этого и начинал бы, — усмехнулась Изараэль. — Мне нужен дешевый раб, покажи таких.
— Молодых, старых? — заюлил зазывала.
— Тех, что дешевле.
— Дешевле только старые, госпожа.
— Ну, покажи всех старых. Зазывала бросился к надсмотрщику и стал что-то горячо объяснять. Крепкий, бородатый горец встал из-под тента и лениво направился к клетке, где изнывали под солнцем рабы. Кнутовищем он тыкал в людей и заставлял их вставать.
— Сколько стоит этот? — спросила Изараэль. Ткнув в в крепкого, но немолодого мастерового.
— Три золотых госпожа, — быстро ответил зазывала.
— Нет. Это дорого. За три золотых я куплю вот этого и она показала на высокого и стройного жителя пустыни. Молодой парень был хорошо сложен и красив. А этого лишь за золотой.
— Этот раб стоит десять золотых госпожа, а за золотой вы можете купить… э-э-э… хотя бы этого, — и он ткнул пальцем в знахаря.
— Ты смеешься? — деланно возмутилась Изараэль. — Зачем мне этот дохляк? Он по дороге помрет. Что я господину скажу? Давай этого, — она показала на еще не совсем старого имперца, — и тогда я за золотой возьму этого дохляка в придачу.
— Два этих могучих раба стоят три золотых, госпожа.
— Но я могу уступить один серебряк за этого, — и он указал на знахаря.
— Что-то он мне не нравится. Больной какой-то…
— Что вы! — воскликнул зазывала, — он умеет лечить травами…
— Не ври. Если он знахарь, почему себя не вылечил. Скинь до ползолотого и я его так и быть возьму, и только из уважения к твоему хозяину. Он добр, раз таскает за собой эту гнилую шкуру и кормит его.
— О, вы не пожалеете, госпожа. Я скину еще один серебряк и знахарь ваш.
— Три — ответила Изараэль.
Зазывала сделал вид что очень огорчен, но потом махнул рукой.
— Договорились, госпожа. И то, только потому, что вы посчитали моего хозяина добрым человеком.
Они ударили по рукам и надсмотрщик вывел раба. Тот понуро и покорно шел следом за Изараэль, но она видела, как бушевала, пытаясь вырваться на свободу его аура.
Она провела его в свою комнату, закрыла дверь и быстро наложила на ничего не подозревающего колдуна, заклинание оцепенения. Оно было сложным и отрезая его от источника силы, блокировало магию мага. Колдун вздрогнул и с испугом уставился на вампиршу. Попытался разорвать оковы заклинания, но почувствовал, что не может добраться до источника силы. Он напрягся и пот крупными каплями покатился по его лбу.
— Не пытайся разорвать мое заклятие, колдун, — небрежно бросила Изараэль. — Тебе повезло. Теперь, ты будешь служить мне. Она обошла замершего столбом колдуна и присосалась к его горлу. Лицо служителя Матери ночи разгладилось и на нем появилось выражение блаженства. Для повышения силы новообращенного, нужно было соитие с вампиршей, но мать-королева, получив обратно свое сердце, побрезговала им.
«Придет Тарси и сделает все, что нужно» — решила она.
Между тем, новообращенный колдун, пришел в себя и с обожанием уставился на Изараэль.
— Садись у двери! — приказала она, — и жди.
