— Что у барона? — поторопил замолчавшего шера Антон.
— Там вести себя надо будет по-другому.
— Значит, буду вести себя по-другому, — ответил Антон и широко улыбнулся.
— Я тоже подумала, что вы, милорд, имперец, — произнесла Рыжая. Мне даже, захотелось вас прирезать…
— За что, Рыжая? — удивился Антон, его брови взметнулись вверх.
— За слащавость и вежливость… Тьфу…
В этом Рыжая была вся. Простая, искренняя и непосредственная. Антон криво усмехнулся.
— А хочешь залезть ко мне в постель. Чтобы зарезать спящего?
— Я… я не буду вас резать, милорд. Это я так сказала… я не люблю имперцев. И понимаю, что вы применили хитрость, но так… она замялась и тихо добавила, — правдоподобно.
Антон промолчал. Служба в армии, а потом в полиции приучили его скрывать свои мысли и чувства. Уметь приспосабливаться, было неотъемлемым качеством любого служащего Фемиды. Другие там не задерживались.
Перед сном он тоже половил рыбу. Это вернуло ему покой нарушенный имперцем и поужинал ухой, сваренной Флапием.
Скоро стемнело и Антон забрался в шалаш. Лег на шерстяной плащ и уснул.
Ночью кто-то прижался к нему спиной и он почувствовав приятный запах волос, не просыпаясь, обнял горячее тело. Руки сами нашли податливую грудь и ухватили ее. Его рука тут же была прижата маленькой ладошкой. Во сне Антон блаженно улыбнулся. Проснулся он перед рассветом от того, что кто-то тихо ругался и брыкался рядом с ним. Он прислушался, еще не до конца проснувшись и не понимая где он. Его рука сжимала женскую грудь и ему казалось, что он дома в постели со служанкой Радой…
— Рыжая, иди на пост, хватит моститься к милорду.
— Я не могу, он меня не отпускает.
— Не бреши… иди, твой час.
— Говорю, не могу. Сам дежурь, я потом за тебя отстою стражу.
— Я тебя сейчас за ноги вытащу, — раздался возмущенный шепот и тут же кто-то задергал ногой.
— Отстань! Милорда разбудишь! — прозвучал гневный девичий шепот и Антон окончательно проснулся. Помял, напоследок, девичью грудь и с сожалением отпустил ее.
— Иди на пост, — прошептал он Рыжей в ухо. Девушка недовольно поднялась и сев, стала заправлять рубаху в штаны. Заботливо укрыла Антона его плащом и поползла на четвереньках из шалаша. Антон в свете костра увидел туго обтянутую штанами аппетитную попку и зажмурился.
«Как же она умудрилась забраться в шалаш и лечь рядом?» — подумал он и тут же отогнал эту мысль.
— Если женщина чего-то захочет, — сказала мать ему однажды, — то она этого обязательно, сынок, добьется.
«Ну, пусть добивается», — снисходительно подумал Антон и снова задремал.
Проснулся он оттого, что плоты остановились. Сильный толчок качнул его к стене шалаша и разбудил. Антон быстро вылез из шалаша и огляделся.
Плоты прибились к берегу реки. Она в этом месте делала крутой поворот и то ли плотоводы не справились с управлением, то ли это и было так задумано, что бы остановиться здесь, Антон, спросонья, не понял. Он стал оглядываться.
Берег, куда они прибились, зарос камышом и тростником. Он плавно спускался к глади воды, а выше виднелась деревушка с соломенными крышами. К кольям были привязаны лодки. Семь или восемь, не стал считать Антон.
— И чего встали? — Спросил Антон сержанта. За воина ответил Торвал.
— Плохо здесь, очень плохо, — напряженно произнес шер.
— В смысле? — Антон удивленно посмотрел на шера.
— Не знаю. Проверить бы не мешало.
— Торвал… Чего нам тут проверять? Это не наша деревушка. Пусть местный владетель разбирается, что тут хорошо, а что тут плохо…
— Нельзя, ваша милость… — Шер напряженно всматривался в ближайшие домики.
Чего нельзя?
— Нельзя проходить место, где очень плохо. Это «плохое» привяжется к нам. Вы хотите, чтобы вам было плохо?
Антон скептически посмотрел на шера, он видел его таким первый раз, но тот продолжал говорить и был взволнован.
— Торвал, — ответил Антон, — вряд ли найдется человек, который себе пожелает плохое. Но как оно это «плохое» привяжется к нам? И скажи мне, зачем нужно было приставать сюда?
— А это вы спросите у горцев, — отозвался шер. Антон обернулся и замер. Лица плотоводов были лишены всякого осмысленного выражения. Они тупо пялились на берег и молчали.
— Эй! Вы, там за рулями! Слышите меня? — крикнул Антон. Горцы не отвечали, они замерли и смотрели мимо него.
— Бесполезно, — ответил за них шер. — Мы уже пытались их привести в чувство. Они просто повернули к берегу и перестали отвечать. Здесь зло, сэр Антей. Лютое зло. И, просто так, оно нас отсюда не выпустит.
— Зло? Рассветные? — спросил Антон.
— Думаю нет, — задумчиво ответил шер.
— Темные?
— Шер ответил без промедления.
— Нет.
— Хм… — теперь уже задумался Антон, — я знаю два зла, — проговорил он. Рассветные и темные. Если это не они, то кто?
— Не знаю сэр. Но нас оно пока не коснулось, лишь вон их. — Торвал не глядя, махнул в сторону горцев.
Антон попытался ухватить ускользающую мысль и скомандовал:
— К бою! С плотов не уходить.
Повернулся к замершим истуканами плотоводам и постояв в размышлениях, направился к тому, что находился на его плоту. Подойдя ближе, помахал рукой пред его лицом. В ответ никакой реакции. Слегка толкнул и почувствовал, как напряглись мышцы горца. Он стоял, словно каменная скала. Так, как будто его ноги приросли к бревнам. Ни сдвинуть, ни пошевелить плотовода он не смог.
«Однако» — мысленно присвистнул Антон, — «не хило его приложило». — Но после последней поездки в город и встречи с служителем Серой госпожи, он стал мыслить по-другому. В его голове стали возникать мысли, как будто идущие со стороны. Не его мысли. Сначала он подумал, что стал сходить с ума. Но все хорошо обдумав, он понял, что эти мысли были здравыми и не стал никому рассказывать о том, что стал слышать мысли со стороны. Вот, и сейчас к нему пришла сторонняя мысль. Она выражалась одним словом — крест. Остальное он додумал уже сам. Его бойцы и он сам носили крестики, освященные Серой госпожой на алтаре, а горцы были «некрещеные». Запасливый Антон имел с собой десяток таких крестиков на толстом шнуре. Он полез в сумку, достал кисет и развязав его, вытащил один из крестиков. Распутал шнур и повесил крест на шею горца. Тот под испуганный вскрик воинов вздрогнул и рухнул на бревна.
Антон тоже немного испугался такой реакции Он присел рядом с горцем и приложил пальцы к шее несчастного. Пульс прослушивался и Антон облегченно вздохнул.
— Он жив! — крикнул Антон. — Только уснул или впал в беспамятство. Сержант, пошли ко мне двух бойцов.
