– Так-то лучше, – кивнула мисс Шиповски. – А что ты предпочитаешь есть?
– Я не привередлив, – заверил её монстр. – И очень люблю пробовать что-нибудь новенькое.
– Это же замечательно! Хотела бы я, чтобы мои воспитанники могли похвастаться таким аппетитом. Дети, знаешь ли, порой бывают жутко неблагодарными.
Мисс Шиповски закончила подметать осколки. Из желудка монстра снова вырвался тоскливый стон, а затем ещё один.
– Мистер Твизер, выбросите это в мусорное ведро. – Директриса протянула Эбенизеру совок.
– Да, конечно. Почему бы нам с вами прямо сейчас не пойти вниз, чтобы я показал, где оно? – предложил Эбенизер.
– О, но зачем вам куда-то идти? – спросил монстр. – Просто закиньте это мне в рот, я совершенно не возражаю.
– Разве ты не боишься порезаться осколками? – удивлённо посмотрела на него мисс Шиповски.
– У меня очень крепкий желудок. Если не веришь, подойди и убедись.
Монстр приглашающе распахнул пасть. Мисс Шиповски закинула туда совок и щётку, а потом и голову сунула, чтобы получше всё разглядеть.
– Почему тут повсюду фиолетовые перья? – спросила она.
Чудовищная пасть изогнулась в улыбке, а в следующий миг монстр обвил мисс Шиповски двумя языками и утащил в глубь своей утробы.
– Нет! – закричал Эбенизер. – Выплюни её сейчас же!
Всё было напрасно. Тщательно прожевав мисс Шиповски, монстр проглотил её, и теперь тишину чердачной комнаты нарушало лишь его сытое урчание.
За все пятьсот одиннадцать лет своей жизни Эбенизер не видел ничего столь же ужасного.
– Приятная закуска, – сказал монстр. – Ты правильно сделал, Эбенизер, что привёл её сюда.
Так получилось
– И не нужно так на меня смотреть, – сказал монстр. – Будто ты раньше не видел, как я ем.
Эбенизер побледнел, как стакан с разбавленным молоком. Колени у него дрожали, а пальцы нервно подёргивались.
– Н-но я никогда не видел, как ты ешь человека, – кое-как выговорил он, запинаясь и прерывисто дыша.
– Люди, кошки, статуи Уинстона Черчилля – какая разница? Не понимаю, что ты так переполошился. Хотя должен сказать, что эта была очень вкусной. М-м-м-м! Всё, о чём я мечтал.
Монстр улыбнулся и довольно оглядел свой необъятный живот. А потом отрыгнул уши мисс Шиповски. Те запрыгали по полу и подкатились прямо к ногам Эбенизера.
– Будь душкой, закинь их обратно мне в рот, – попросил монстр. – Это моя любимая часть – разумеется, после ногтей и коленных чашечек.
Но Эбенизер не стал закидывать уши монстру в пасть. Он вообще не пошевелился и продолжил стоять, дрожа от ужаса и не отрывая глаз от чудовища. Сердце его билось так быстро, что грудная клетка ходила ходуном.
– Ох, ладно, как хочешь, – сказал монстр. – Полагаю, ты прав. Не нужно перебивать аппетит перед завтрашним пиром.
– То есть… ты всё ещё собираешься съесть Бетани? Но сможешь ли ты по достоинству оценить её вкус теперь, когда ты наелся? – спросил Эбенизер с затаённой надеждой.
– Конечно, смогу, дурачок. Эта мисс Каковски лишь раздразнила мой аппетит! – улыбнулся монстр. – И должен признаться, мне не терпится приступить к основному блюду. Интересно, каково на вкус молодое, нежное мясо?
– Мне нужно вниз, – пробормотал Эбенизер.
– Да уж, тебе не помешает прилечь, старина. Ты сам на себя не похож.
Эбенизер подхватил коробку мисс Шиповски и кинулся прочь с чердака. Но не для того, чтобы прилечь, нет! Он направился прямиком в «мыслительные покои» – вычурно обставленные комнаты на восьмом этаже. Усевшись в одно из множества кресел для неспешных раздумий, Эбенизер попытался совладать с ужасом и уложить случившееся в голове.
Он и в самом деле не раз наблюдал, как монстр пожирает живых существ – и маленьких кенгуру, и поседевших от старости белых медведей, и даже его собственного кота Лорда Тибблза. Видел Эбенизер, и как монстр рвал зубами драгоценные произведения искусства. Это зрелище при всём желании нельзя было назвать приятным, но ничто не могло сравниться с поеданием мисс Шиповски.
Пусть Эбенизер не собирался скармливать директрису чудовищу, он не сделал почти ничего, чтобы её спасти. И в скором времени он позволит этому случиться снова – на сей раз с Бетани. Только теперь он собственными руками толкнёт её монстру в пасть.
И опять что-то принялось грызть Эбенизера изнутри. Ему потребовалось несколько минут, чтобы сообразить – это проснулась его совесть.
Бывает очень неприятно осознавать, что поступаешь нехорошо. Как будто смотришь в зеркало и вдруг обнаруживаешь, что леопардовая пижама, в которой ты проходил целый день, не слишком тебе подходит – вот на что похоже это чувство.
Раз проснувшись, совесть успокаиваться не собиралась – напротив, она грызла Эбенизера всё сильнее. Он вспоминал всех, кого скормил монстру за последние пять столетий. Их стоны, писк и испуганный щебет звучали у него в ушах, а перед глазами проносились изумлённые лица и морды.
Эбенизер всегда воспринимал монстра как злодея, а себя – как помощника, у которого не было выбора. Но теперь он понял, что заблуждался. Всякий раз, когда он решал помочь монстру в обмен на эликсир или какой-нибудь подарок, он совершал ужасный поступок. Эбенизер мог отказаться выполнять чудовищные желания, но вместо этого шёл на поводу у собственного эгоизма.
Чувство вины разрослось до таких размеров, что Эбенизер больше не мог спокойно сидеть. Он должен был остановить поезд своих мыслей! Эбенизер вскочил с кресла, схватил коробку мисс Шиповски и зашагал вниз по лестнице.
Сделав короткую остановку на третьем этаже, чтобы посетить специальную комнату для плача, он наконец спустился на самый низ и направился в каминную. Эбенизер собирался посмотреть телевизор, чтобы хоть как-то отвлечься, и слишком поздно сообразил, что самый удобный диван уже заняла Бетани.
К его глубочайшему удивлению, она не читала комиксы. Бетани сидела скрестив ноги, с самым сердитым выражением лица. Вокруг валялись карандаши и листы бумаги.
– Как ты мог так поступить? – спросила она, хмуро глядя на Эбенизера.
Он шумно сглотнул. Интересно, откуда она узнала, что случилось с мисс Шиповски?
– Поверить не могу, что ты скормил монстру поющего попугая, – продолжала Бетани. – Это отвратительно и мерзко.
Эбенизер с облегчением выдохнул. Поставив коробку на пол, он сел на диван рядом с Бетани.
– Ты права. И мне очень жаль. За свою жизнь я совершил немало плохого и был бы рад это исправить.
Бетани удивлённо моргнула. Она ждала, что Эбенизер начнёт с ней спорить, а вот к сожалениям оказалась не готова.
