– Я глубоко разочарован, Эбенизер, – сказал в конце концов монстр. – За несколько веков ты ни разу меня не подвёл. Когда я пожелал отведать леопарда, ты дни напролёт прочёсывал джунгли в поисках лучшего экземпляра. Когда попросил принести мне остатки «Титаника», ты купил акваланг и сам спустился на дно океана. А сейчас для того, чтобы исполнить мою просьбу, тебе практически не нужно прилагать усилий, но ты…
– Знаю, знаю, и мне очень жаль, – ответил Эбенизер. – Я ошибся. Бетани ужасная девочка, не следовало её сюда приводить.
Вид у монстра сделался озадаченный.
– О, дело отнюдь не в том, что она ужасна. Пожалуй, её отвратительное поведение могло бы послужить отличной приправой к блюду, – задумчиво проговорило чудовище.
Настал черёд Эбенизера недоумевать. Он вытаращился на монстра, удивлённо раскрыв рот.
– Эбенизер, неужели я всё должен тебе объяснять? – утомлённо вздохнуло чудовище. – Давай, поработай головой. Вспомни, о чём я тебя просил?
– Ну… Ты сказал, что хочешь съесть ребёнка, разве не так?
– Да, но не просто какого-нибудь ребёнка. Я сказал, что хочу съесть пухлого, сочного ребёнка! Я хотел вонзить зубы в нежное мясо, а ты притащил сюда суповой набор. Мой первый ребёнок должен стать полноценным обедом, а не жалкой закуской. Я хочу насытиться, а не сидеть и обгладывать кости!
– О, теперь я понял! – воскликнул Эбенизер. Чтобы у монстра не осталось сомнений в его сообразительности, он несколько раз кивнул и хлопнул в ладоши. – Ну, это просто! Я отвезу Бетани назад в приют и попрошу мисс Шиповски выдать мне ребёнка покрупнее.
– НЕТ! – пророкотал монстр, злобно сотрясаясь всей своей серой массой. – Я НЕ ЭТОГО ХОЧУ!
Эбенизер подождал, пока чудовище утихомирится, и спросил самым тихим и ласковым голосом, на который был способен:
– Тогда чего же ты хочешь?
– Я хочу съесть Бетани! Хочу проглотить её за один присест, чтобы она поняла, какой страшной может быть склизкая серая куча. Но пока там, к сожалению, нечего есть.
– И как же это исправить? – нахмурился Эбенизер.
– Откорми её, идиот! – взорвался монстр. – Сегодня у нас вторник, так?
Эбенизер кивнул.
– Что ж, эликсир молодости понадобится тебе не раньше субботы. Значит, у тебя есть три дня, чтобы превратить Бетани в аппетитного толстого ребёнка.
Одна мысль о том, чтобы провести в компании Бетани ещё три дня, повергла Эбенизера в ужас. Он бы с радостью отрубил себе ноги, если бы это спасло его от общества вредной девчонки.
– Но послушай… – начал он.
– Никаких «но», Эбенизер, – грубо оборвал его монстр. – Если ты снова меня разочаруешь, можешь больше не рассчитывать на мою щедрость.
Накормить до отвала
Едва ли не впервые в жизни Эбенизер столкнулся с проблемой. И с проблемой очень серьёзной.
Она заключалась в том, что монстр посчитал Бетани недостаточно толстой. И если Эбенизер намеревался и дальше наслаждаться своей прекрасной безоблачной жизнью, он должен был поскорее нарастить ей мясо на костях.
Спускаясь по лестнице, Эбенизер раздумывал, как избавиться от Бетани до конца дня. В голове у него крутилось несколько идей, но ни одну из них нельзя было назвать блестящей.
Сперва он решил пробраться в больницу, раздобыть там шприцы и вколоть Бета-ни с десяток пачек шоколадного печенья. Поначалу план показался ему хорошим, но потом Эбенизер вспомнил, что не выносит вида шприцев – как и других медицинских инструментов.
Затем Эбенизера осенило. Поскольку ему претила сама мысль о том, чтобы провести в обществе Бетани ещё три дня, он задумал обвести монстра вокруг пальца. Он заставит Бетани натянуть на себя семь свитеров и три с половиной пары штанов, отведёт на чердак и скажет чудовищу, что теперь она самого подходящего размера для поедания.
Но тщательно всё взвесив, Эбенизер пришёл к выводу, что у этого плана есть два слабых места. Прежде всего он сомневался, что сможет убедить Бетани надеть семь свитеров и три с половиной пары штанов. А даже если у него и получится привести её на чердак в таком странном наряде, монстр вряд ли поверит, что ребёнок на вкус мало отличается от кучи тряпья. И раскрыв обман, обрушит на Эбенизера громы и молнии.
Третья идея пришла к нему на одиннадцатом этаже. Эбенизер задержался на лестнице, чтобы полюбоваться развешанными по стенам произведения искусства. Среди них были его самые любимые картины. Например, портрет женщины с носом, сдвинутым набок, и портрет супругов, явно не испытывавших друг к другу тёплых чувств. На стене, отстоявшей дальше всего от лестничной площадки, красовался скелет с сигарой в зубах.
Эбенизер плохо разбирался в искусстве и с художественной точки зрения картины его мало заботили. Они нравились ему потому, что много значили для других людей. Благодаря монстру и его способности выплёвывать кучи денег, Эбенизер обошёл прочих владельцев музеев и галерей и сделал так, чтобы эти картины принадлежали только ему. Его радовала сама мысль о том, что в его руках находятся произведения искусства, о которых остальные могут только мечтать.
Так вот, хотя Эбенизера нельзя было назвать настоящим ценителем живописи, одна картина на одиннадцатом этаже ему очень нравилась. Это был небольшой – размером с книжную страницу – портрет «Золотой мальчик». Каждый раз при взгляде на него Эбенизер не мог удержаться от улыбки. А сейчас портрет натолкнул его на мысль.
Именно перед «Золотым мальчиком» Эбенизера в третий раз осенило, как решить проблему с Бетани – и эта идея оказалась самой здравой. Он понял, что пришла пора проявить терпение.
Золотой мальчик со счастливой улыбкой и искорками в глазах словно обещал Эбенизеру, что всё будет хорошо. Он будто говорил: «Не переживай, пройдоха, уж как-нибудь продержишься три дня в компании этой ужасной девчонки».
Эбенизер кивнул, глядя на картину.
– Да. Я пройдоха – и да, я, вне всяких сомнений, продержусь! В конце концов, что такое три дня для того, кто прожил пятьсот одиннадцать лет?
Эбенизер продолжил спускаться по лестнице, чувствуя, как ему с каждым шагом становится легче. По дороге он убедился, что Бетани времени даром не теряла: она побывала в каждой комнате, куда смогла проникнуть, и везде устроила страшный беспорядок. Она выбивала перья из подушек, прыгала на тщательно заправленных постелях, вытряхивала одежду из шкафов и комодов, оставляла отпечатки грязных подошв на чистых коврах, а кое-где даже переворачивала мебель.
Эбенизеру следовало бы сходить с ума от злости, но он был удивительно спокоен. Воспоминание о золотом мальчике грело его, так что при виде бардака, который учинила Бетани, он только пожал плечами, словно это было всего только пятнышко грязи.
Бетани с широкой ухмылкой на лице ждала его за обеденным столом. Она определённо обрадовалась Эбенизеру – ведь над ним тоже можно поиздеваться!
