— Хочешь, — сказал он наконец каким-то совершенно жалким голосом.
«Что ты делаешь? — хотела спросить она. — Ты же „бог“, или я тебя неправильно поняла?»
— Хочешь, я снова стану Августом? Одна трансформация, и…
«Ты идиот, Виктор Корф! Ты…»
— Не надо, — ответила она с улыбкой. — Мне «Вронский» не нужен, Витя. Я люблю своего «Каренина».
Как ни странно, он ее понял. Впрочем, как она узнала в следующее мгновение, ничего удивительного в этом не было, а если и было, то совсем не то, о чем она подумала.
— Забавно, — усмехнулся Виктор, глаза которого, «говорили» совсем другие, гораздо более уместные в данной ситуации «слова». — Ты раскусила мою давнюю фантазию с первого раза.
Настроение его очевидным образом изменилось, но взгляд от этого не стал менее «красноречивым».
— Он тебе так нравится? — искренне удивилась Лиса, одновременно поражаясь тому, что еще может чему-нибудь удивляться, когда он на нее так смотрит.
— Представь себе, — а что Виктор «говорил» Лисе на самом деле, она никому пересказывать не стала бы. — Когда я прочел, — кажется, это произошло в восьмом классе, — «Анну Каренину», Алексей Александрович был единственным героем романа, которому я по-настоящему сочувствовал. Урод, не правда ли?
— Не знаю, — ответила Лиса, но не на тот вопрос, который Виктор задал вслух, а на тот, который вслух произнесен не был. — Но я тебе изменять не стану.
«Я тебя слишком долго ждала, Витя, но ты это все тоже, кажется, проходил».
— И тебе не дам, — закончила она твердо, подходя к нему вплотную и кладя руки на плечи. — И не надейся.
3
На обед они конечно не пошли. Какой, к черту, обед! Они и завтрак нечувствительно пропустили и следующий обед… Время вообще потеряло для них всякий смысл. «Что есть время?» Не было больше времени, и мира окружающего не существовало, и людей его населяющих… Ничего. Как они вообще — мимоходом — не разрушили этот мир, один большой вопрос. Во всяком случае, Лиса определенно помнила, что в какой-то момент — вот только когда? — с треском вылетели стекла из окон, лопнуло зеркало, и огонь охватил стены той спальни, в которой они — Когда? Как? — оказались, и, кажется, даже постель под ними занялась… Но Виктор что-то такое сделал со всем этим безобразием — или это она сама машинально вмешалась? — и огонь угас, и стекла… Лиса была уверена, что со стеклами точно что-то произошло, потому что позже она выбивала их еще как минимум трижды. И еще, кажется, устроила ураган в Южной Атлантике. И, может быть, что-то еще… Лиса попыталась вспомнить, что именно, но ничего определенного в своей опустевшей памяти не обнаружила.
— Витя, — спросила она, наверняка зная, что он не спит. — Как ты думаешь, мы ничего…?
— Ничего, — коротко ответил он, обнимая и прижимая ее к себе.
«Ох, так бы и лежала, так бы…»
— Ты не можешь этого знать, — возразила она вслух, впрочем, не оборачиваясь, чтобы его рука не покинула…
«Ох…»
— Могу, — послышалась ли ей интонация раскаяния в его голосе? — Я… Ну, в общем, я немного следил за тем, чтобы мы не наделали бед.
«Мужчина… мужчины… Они все такие. Во всяком случае, некоторые…»
— Значит? — спросила она, имея в виду последствия их «африканской страсти».
— Ну извини, — ответил он, по всей видимости, имея в виду совсем не то, о чем она спросила. — Я, видимо, вообще не способен утратить контроль над ситуацией, но…
— Глупости! — сказала она и чуть-чуть пошевелила бедрами, показывая, что совсем не сердится.
А за что ей было сердиться? За то, что он такой? Да она на него теперь и вовсе сердиться не могла.
— А что было-то? — спросила она и тут же прыснула, как девчонка, вспомнив старый-престарый анекдот.
«Мадам, после всего, что между нами было…»
— Да, ничего страшного, — успокоил ее Виктор, и в голосе его отчетливо прозвучало облегчение. — Сгорело несколько подстанций в пригородах Парижа и в Люксембурге, но это сущая ерунда. Шторм в Средиземном море, землетрясение в Иране… Впрочем, всего три балла по шкале Рихтера, да еще в Москве выпал снег. Остальное я снивилировал… и стекла тоже вставил.
Теперь он, кажется, улыбался, и его рука…
«Не останавливайся…»
— Ты чудо, — она действительно считала, что он чудо. — А…?
— Могло быть и хуже, — усмехнулся он и его губы на мгновение коснулись ее плеча. — Особенно в Португалии и в Питере, ну а с электричеством…
— Ох! — сказала она, вспомнив вдруг о «соседях», и даже похолодела вся.
— «Откат»! — она высвободилась из его объятий и села в постели, обернувшись к нему лицом.
— Не было «отката», — он не стал садиться, только перевернулся на спину и смотрел теперь на нее, откровенно любуясь и совершенно отказываясь волноваться. Глаза его сияли.
«Не было?»
— Что совсем? Но…
— Вероятно, теперь ты не «засветишься» даже случайно, — боже, как он на нее смотрел.
— Не смотри на меня так, — неискренно попросила она. — Я голая, — и сама заржала, как полная дура, но Виктор был совершенно невозмутим.
— Ты голая уже тридцать пять часов подряд, — уточнил он вслух.
— И откуда только силы берутся, — поддела она, имея в виду «каренинский» облик Виктора.
— Накопилось, — улыбнулся он. — Сделать тебе что-нибудь выпить, или пойдем позавтракаем?
4
Как ни странно, разговор начала Рэйчел. Но и без того, эта женщина-«тень» не на шутку интриговала Виктора, хотя сама этого, по-видимому, даже не замечала. По всем признакам, как колдунья, она была слабее Кайданова, уступая в этом смысле и Дженевре, и Персивалю, и Марию, но дело в том, что кое-что из того, на что она была способна, определенно находилось на уровне Шестой или даже Седьмой Ступени. И, судя по его собственным ощущениям, для нее это был не предел. Своей истинной силы женщина Германа еще не знала.
«Случай? — спрашивал он себя. — Возможно. Но с другой стороны…»
С другой стороны, Виктор полагал, что другую женщину Кайданов и не полюбил бы, и такая сага, как Рэйчел, с другим не пошла. Подобное — пусть и с противоположными знаками — тянется к подобному. Закон природы.
«Впрочем, законы природы мы нарушаем самим фактом своего существования».
— Я так понимаю, — сказала Рэйчел, когда нанятые Марием слуги убрали со стола и подали кофе. — Это ведь что-то большее, чем случайная встреча. Что-то случилось, ведь так? Но что?
«Еще и великолепная интуиция… И мозги, дай бог каждому!»
Задавая свой вопрос, женщина смотрела на Виктора, безошибочно выбрав из всех своих новых знакомых именно того, кто мог ответить на ее вопрос прямо сейчас.
