«Или хотя бы попробовать ответить».
На самом деле, им всем пора было объясниться. Просто пока было некогда.
«Любовь, — без тени усмешки подумал он. — Но, кажется, время пришло».
— Вероятно, вы правы, Рэйчел, — сказал Виктор и, достав трубку, начал, было ее набивать табаком, но понял вдруг всю неуместность этого занятия, и трубку, до поры, отложил в сторону. — Я тоже думаю, что встреча наша была предопределена, и я даже догадываюсь кем, — он сделал колоссальное усилие, чтобы не посмотреть сейчас на свою Лису, но, похоже, она и так все поняла. — И следствия этого события, как круги на воде, коснутся не только нас, но и всех остальных.
— Ты хочешь сказать, — вступила в разговор Лиса. — Что не прейди я тогда к тебе в Замок…
— Все возможно, — у Виктора неожиданно появилась одна крайне интересная идея. Это было похоже на мгновенное озарение, но в присутствии Лисы его мозги были способны, кажется, и не на такое.
— Давайте посмотрим, — предложил он, еще раз полюбовавшись на свое «озарение», но теперь уже как бы со стороны. Идея ему определенно понравилась. — Хотите кое-что узнать о роли личности в истории?
— Да, — сказал Кайданов, с видимым интересом посмотрев на Виктора.
— А это возможно? — улыбнулась Рэйчел, даже не пытавшаяся казаться серьезной.
— Ничего невозможного нет, — усмехнулся в ответ Виктор, но отвечал он не Рэйчел, и не Кайданову, а Лисе, которая вслух ничего не спросила, но именно такой вопрос он видел сейчас в ее глазах. — Кое-кому я это когда-то уже объяснял. Там, где действует магия, не существует непреложных законов природы. Ведь так?
— Так, — неожиданно улыбнулся Кайданов, переходя, на русский. — Валяйте, Виктор, выкладывайте свой туз!
«Н-да…» — надо сказать Кайданов его тревожил не меньше, чем Рэйчел. Судя по тому, что видел и чувствовал Виктор, любовь кроила и перекраивала Германа настолько решительно и бесповоротно, что страшно становилось, потому что приходилось учитывать и истинную природу этого очень непростого колдуна, о которой кроме Виктора за этим столом никто, кажется, не подозревал. Впрочем, возможно, об этом догадывалась Рэйчел — ее тонкую интуицию со счетов сбрасывать не стоило — и в этом, возможно, и заключалось спасение Кайданова.
— А ты, что скажешь… Дебора? — теперь Виктор открыто смотрел на Лису, стараясь при этом сохранять полную непроницаемость. Ее силу всегда следовало принимать в расчет, а после прошедшей ночи, длившейся без малого двое суток, тем более.
— Не знаю, — без улыбки ответила она. — Я не уверена, что хочу это знать. Но ладно, если общество настаивает…
«Ладно, — мысленно повторил он за ней. — Пускай… Она сама-то понимает, что смотрит теперь на нас сверху вниз?»
— Ну что ж, — сказал он вслух. — Коли все согласны…
На этот раз «Хрустальный шар» дался ему не то, чтобы совсем без труда, но как-то обыденно просто, а ведь это, как ни крути, была Девятая Ступень, но, кажется, «воскрешение» и любовь не прошли для него бесследно. И для него тоже.
Над столешницей возникла прозрачная, наполненная искристым голубоватым сиянием сфера. Она повисла над центром круглого стола, за которым все они сидели, и начала медленно вращаться вокруг своей вертикальной оси, одновременно увеличиваясь в размерах, так чтобы каждый из присутствующих смог дотянуться до ее призрачной поверхности.
— Теперь, — сказал Виктор, поднимая руки. — Каждый из нас должен возложить ладони на этот шар, так чтобы касаться его поверхности всеми пальцами.
— А дотянемся? — С интересом спросил Кайданов.
— Дотянемся, — с усмешкой на губах успокоил его Виктор. — Шар всегда будет таким, каким требуется, чтобы все могли достать. Положите руки и думайте о своей жизни. О чем угодно, но вопрос о том, что случилось в Берлине два дня назад иметь в виду надо обязательно.
С этими словами он возложил руки на шар и закрыл глаза. В следующее мгновение он почувствовал, что и все остальные последовали его примеру, но почти одновременно с этим приход знания вытеснил все прочие впечатления, и Виктор растворился в потоке света.
5
— Вот и все, — сказал он, открывая глаза и отрывая руки от потускневшей, утратившей свою волшебную силу сферы. Как и всегда после волхования с «хрустальным шаром» ему было тяжко и муторно, но на этот раз еще и тоскливо, хотя, нельзя сказать, что ничего из того, что открыл им шар, не было известно заранее.
— Значит, — медленно сказала Лиса, наблюдая за тем, как растворяется в воздухе волшебный шар. — Если бы я не пришла тогда к тебе в Замок…
«То погибла бы двадцать третьего сентября в Рязани…»
— Мы трое были бы уже мертвы, — закончил за нее Кайданов.
— И все было бы кончено, — Виктор встал из-за стола и пошел к сервировочному столику, заставленному разнообразными бутылками. — Коньяк, как мне кажется, пьют все?
— Значит, я решила за всех, — Лиса тоже встала со своего места и пошла в противоположную сторону, к высокому, выходящему в осенний сад окну.
Виктор задержал взгляд на ее отражении в зеркале и мысленно покачал головой, когда в ее руке возникла зажженная сигарета. На этот раз самая обычная.
— Ты ничего не решала, — сказала ей в спину Рэйчел. — Ты просто делала то, что считала правильным.
— Правильным, — как замирающее, отзвучавшее эхо, повторила за ней Лиса. — Правильным…
«Она…» — Виктор не успел додумать эту мысль, когда внезапно у ног медленно идущей Лисы воздух «потек» и заструился, и почти сразу, без перехода, возникли и побежали по паркету слабо светящиеся завихрения, похожие на пыльные смерчики, вспухающие под порывами ветра на сухом проселке. Вот только воздух в комнате остался неподвижным, и никакой магии Виктор не ощущал. Впрочем, уже в следующее мгновение, когда разрозненные невразумительные движения чего-то там — Ну не воздуха же, в самом деле! — слились и образовали стремительный, голубоватый с фиолетовым отливом смерч, поднявшийся от ног Лисы, и заключивший ее тело в подобие бешено вращающегося кокона, он все-таки поймал где-то на границе своих чувств слабый отголосок какого-то неведомого ему колдовства…
6
Порыв ветра ударил ей в лицо, но это не было обычным движением воздуха. Ветер судьбы пах мятой и медом, и еще горечью степной полыни. Лиса сделала еще один шаг, чувствуя, как токи времени пронизывают ее тело, как прошлое и будущее входят в нее, растворяясь в ней, растворяя ее в себе…
* * *
«Нет, — решила Лиса, обдумав еще раз свою вполне идиотскую идею. — Ничего из этого не выйдет. Как там пелось? „Никто не даст нам избавленья, ни бог, ни царь и не герой?“».
И в самом деле, глупо и по-детски наивно было строить будущее подполья на зыбкой почве безумной надежды, что кто-то там — «А есть ли он вообще, этот кто-то?» — кто знает и может больше других, возьмет на себя тот груз ответственности, который тащили на себе Лиса и немногие другие, имевшие дерзость сопротивляться уготованной им судьбе.
