И интуиция молчала, и логика была бессильна. А сердце…
«Господи, — спросила она в отчаянии, обращая глаза к высокому небу. — Зачем?»
Зачем напустил ты зверей судного дня на тварей своих, если не исполнились еще установленные сроки? Но если и так, если все уже решено, если решил и судил, зачем же ты создал нас из плоти и крови и зачем вложил в нас человеческие души? Что делать, если и мы тоже твари твои, чувствуем, как люди, любим и скорбим? Зачем обрек ты нас на муки и смерть, зачем судил нас стать жертвой, а потом остановил занесенный для последнего удара меч? Не для того ли, чтобы, пережив все, что выпало нам пережить, злее рвали мы овец твоих, и обливались кровью наши сердца? Ведь и мы твари твои, Господи! Людьми родились мы, людьми умирали бессчетно в муках и страхе, людьми, Господи, а не волками …
— Дебора!
Она очнулась от своих тяжелых мыслей и только теперь заметила, что уже не одна. Рэйчел подошла совсем близко и остановилась буквально в нескольких шагах, сохраняя дистанцию и предоставляя, таким образом самой Лисе решить, вступать ли в разговор или продолжать оставаться одной. Однако Лиса и сама не знала, чего ей хочется больше. Желала ли она, чтобы подруга Германа ушла, или лучше, чтобы осталась?
— Тебе больно? — неожиданно спросила Рэйчел.
— Больно? — переспросила Лиса и ощутила вдруг страстное желание разделить с кем-то, но только не с Виктором, свою темную боль. — Больно…
«Как она узнала? Или у меня на морде все написано?!»
— Как ты узнала, Рэйчел? — Это был лишний вопрос, и Лиса поняла это в тот же момент, как слова сорвались с губ.
— Я чувствую. — Ответ был прост, но за этими простыми словами, произнесенными обычным будничным тоном, скрывалась пропасть, о которой Лисе не хотелось даже думать. Жестокий дар, страшная ноша…
«Как она с этим живет? Но ведь живет!»
— Его ты тоже чувствуешь? — спросила она вслух.
— Да, — грустно улыбнулась Рэйчел, «сбрасывая» окутывающую ее «тень». — Я чувствую всех. Только некоторые должны находиться совсем рядом, как ты сейчас, а другие… — Женщина не стала скрывать от Лисы своих чувств. — Его я чувствую по-другому…
— Ты знаешь? — спросила Лиса, понимая, что с этой женщиной иначе нельзя. Или прямо, откровенно, или никак.
— Что с того? — У Рэйчел оказалась обаятельная и располагающая улыбка, и поразительная выдержка. — Чем «тень» лучше оборотня, Дебора? И ведь он ни разу не выпустил зверя.
— Один раз выпустил. — Если Рэйчел готова была разделить с Кайдановым любовь, она должна была знать правду.
— Ты точно знаешь? — Рэйчел не испугалась и не расстроилась, она просто спросила.
— Теперь, да. — Многое из того, что она знала теперь, являлось всего лишь переосмыслением того, что было известно ей и раньше, но другое… Лиса не представляла, откуда берется ее знание. Возможно, Вернадский был прав не только в философском смысле, но и в практическом. Что если Ноосфера
[80] такая же реальность, как магнитные поля и сила гравитации?
— В Минске семь лет назад.
— Это ничего не меняет, — покачала головой Рэйчел. — Для меня, ничего.
«А для меня?» — спросила себя Лиса, но и спрашивать, по сути, было не за чем.
— Меня зовут Лиса, — сказала она и неожиданно для самой себя улыбнулась. — Я Алиса Четверикова, но друзья зовут меня Лисой.
— Спасибо, Лиса, — взгляд Рэйчел на мгновение стал серьезным. — А меня друзья… — Она споткнулась об это слово, но фразу все-таки закончила. — А меня друзья зовут Роша.
— Ты понимаешь, что случилось? — На самом деле это был тот главный вопрос, которым она и хотела с кем-нибудь поделиться. Вышло с Рэйчел, и может быть, неспроста.
— Думаю, что понимаю, — ответила женщина, ничуть не удивившись вопросу, и, по-видимому, совершенно правильно его оценив. — Теперь все зависит от вас.
— От нас? — Удивилась Лиса. — От кого это от нас?
— От вас с Виктором, — спокойным, даже каким-то рассудительным тоном объяснила Рэйчел. — Никто из нас не владеет такой мощью, как вы.
— Ты себя недооцениваешь, — усмехнулась Лиса, одновременно пытаясь найти более весомое опровержение словам подруги Германа.
«Роша, — поправила она себя мысленно. — Она Роша, Рэйчел, Рахиль, а не довесок к Кайданову».
— Я себя оцениваю вполне здраво, — покачала головой Рэйчел. — Я представляю на что способна, но во мне нет и половины той силы, что есть в тебе. Даже Герман до тебя не дотягивает, а ведь он все-таки смог там, в Берлине… — Она помолчала секунду, как будто собираясь с мыслями. — Ты знаешь, как я тебя вижу? Это не аура, не обычное «свечение»… Я думаю, этого никто больше не видит. Виктор похож на столб бушующего пламени. По-другому мне не объяснить. А ты… Если честно, мне даже страшно представить, как вы удерживаете в себе такую мощь.
«Уникальный дар… И она говорит о моей силе?»
— Ерунда, — отмахнулась Лиса. — Решать нам всем, — она усмехнулась неожиданно пришедшей ей в голову мысли. — Судьба не зря свела нас всех вместе…
«Толкин какой-то… Судьба, понимаешь… Судьба? Или я?»
— Ты будешь не худшей богиней, чем я или Дженевра, — сказала она, в который уже раз безуспешно пытаясь принять это слово — «богиня» — со всем, что оно с собой несло.
— Может быть…
— Так и есть!
— Возможно… — Рэйчел не была напугана, она размышляла.
— Кто эта женщина? — Внезапно сменила она тему разговора.
«Как она…?» — Но, похоже, Лиса и сама еще не осознала, насколько была права, размышляя об уникальном даре Рэйчел.
— Ты поняла? — прямо спросила Лиса. — Ты знаешь?
— Нет, — покачала головой женщина. — Чувствовать и знать, разные вещи.
— А он?
— Он полон недоумения, — улыбнулась Рэйчел.
Трудно сказать, в чем тут было дело. В улыбке, в выражении глаз, в словах, или интонации… Или все вместе сошлось вдруг здесь и сейчас, и настроение Лисы, и ее мысли, и неожиданный визит Рэйчел, но только она вдруг почувствовала страшную усталость и поняла, что женщина пришла к ней не случайно. Возможно — и даже, скорее всего — Рэйчел была сейчас единственным человек в этом странном «Асгарде», с которым Лиса могла разделить свои боль и страх.
— Как думаешь, Роша, — спросила она, разрушая дистанцию и подходя к Рэйчел практически вплотную, так что глаза смотрели в глаза, а тела чувствовали тепло друг друга. — Мы сможем стать настоящими пастырями для овец и волков его?
