— А Алиса Дмитриевна?
— А Дебора может такое, что не дай вам бог узнать.
— Кому это нам? — Наблюдатель сотворил сигаретку и сразу же затянулся. Выглядел он спокойным, но, похоже, только выглядел.
— Людям, — Виктор тоже закурил, но не сигарету, а трубку, которая возникла вдруг в его руке.
— Я такой же маг, как и ты, — возразил Наблюдатель.
— Но ты играешь за людей.
— У тебя, между прочим, тоже была семья… или есть.
— Есть.
— И ты…?
— Видишь ли, Кеша, какое дело, — Виктор благодарно кивнул Георгу, взял в руку бокал и с демонстративным удовольствием втянул носом воздух, наполненный ароматом коньяка. — Я тебе уже сказал, только ты не понял. Или не захотел понять… Правила изменились. Теперь все будет по другому.
— Как? — а это уже снова был Монгол.
«Проснулся, мать твою!»
— А как в древнегреческих мифах.
— Ты, что себя богом объявишь? — удивился Наблюдатель.
— Не я, — усмехнулся Виктор. — А ты. Объяснишь советскому народу, что Маркс и Ленин ошибались, бог есть, и он не один, и злить их, я имею в виду богов, не стоит, хотя и райкомы в церкви переделывать пока не требуется.
— Сука!
— Ну-ну…
— Ты понимаешь, что это вызовет кризис такой силы, что психиатрических больниц на всех не хватит? — Монгол даже из-за стола встал.
— Между прочим, — А вот Лиса вставать и не подумала, как сидела в «вольной позе», так и продолжала сидеть. — На Эллипсе
[83] тоже ведь придется ставить виселицы…
— Да, хрен с ними с виселицами! — Заорал вдруг Наблюдатель, вскакивая с табурета, так что теперь они с Монголом стояли перед остальными, как обвиняемые перед трибуналом, но сами этого, пожалуй, еще не поняли. — Ну повесим… Расстреляем… В Москве реке… В Потомаке утопим! Ты о последствиях подумала? Вы все о чем сейчас думаете? О мести? Тогда, вперед, с песнями! Ты знаешь, что будет?
— А что будет? — Лиса назло этим двоим достала из воздуха черную сигарету и над столом поплыл сладкий дурман граса.
— У одних будет культурный шок, — Монгол взял себя в руки и старался говорить рассудительно, спокойно, но давалось ему это с трудом. — Другие не смирятся…
— А мне какое дело? — Лиса уже догадывалась, почему Виктор не ответил на ее вопрос, а привел их сюда, на эту, им же самим и организованную встречу.
— А кровь? — Спросил Монгол. — Крови, значит, ты теперь не боишься? Может и человеческие жертвоприношения примешь?
— А чем я хуже Астарты или Шеол?
[84] — В душе поднялась темная волна гнева, но говорила Лиса не для того, чтобы выплеснуть его на Монгола и Наблюдателя. Свою цель она уже знала.
— Значит, вот так? — растерялся Монгол и, в поисках хоть какой-нибудь поддержки, повернулся к Виктору. — Вы что уже все решили?
— Не все…
— А что, мне идея нравится, — вдруг сказала Рэйчел. — Лет двадцать террора, и будут, как овечки. Что скажешь, дорогой?
Самое забавное — хотя ничего забавного на самом деле в этом не было — что сначала Лиса и сама повелась, поверив «высокомерному» голосу Рэйчел, и только затем сообразила, насколько Кайданову повезло с выбором.
«Она мне подыгрывает… Но как!»
— А ты как хотел? — Спросила она в наступившей тишине.
— Хотел… — Монгол казался совершенно опустошенным. Наблюдатель выглядел не лучше.
— Бах сказал мне как-то, — Лиса затянулась и продолжила говорить, едва выдохнула дым. — Он сказал, что у него есть два однозначных доказательства существования бога…
— Знаю, — кивнул Наблюдатель. — Знаю я его теорию.
— Но не разделяешь, — кивнула Лиса. — Почему?
— Потому что знает, что второе доказательство от лукавого, — спокойно объяснил Виктор.
— Рассказывайте! — Потребовал Кайданов.
— Ты им…?
— Нас трое, Джек, — пожал плечами Виктор. — И у каждого своя правда, как в «Воротах Росемон».
[85]
— Своя… — То ли согласился, то ли просто повторил за Виктором Наблюдатель.
— Ладно, расскажу, — кивнул Монгол и снова сел за стол. — В конце шестидесятых стало очевидно, что эйфория от появления нового феномена проходит. Сначала ведь, как с новой игрушкой… А потом… Магов становилось все больше, а люди разные. И люди и маги. Кто-то где-то… У нас, в Бостоне, был такой… Эльфом звали… Не самый страшный, Барон Суббота в Сан-Франциско куда, как страшнее, был. Вообще людоед, но про него никто так и не узнал. Я его сам убил, когда выяснилось. А Эльф в криминальную хронику попал. И ведь ничего выдающегося! На иных уродах из людей было много больше крови, но он был маг. Я сидел в зале суда, когда присяжные выносили вердикт. Видел их лица, глаза, «слышал», о чем они думают. Потом увидел демонстрацию у здания суда. Чужие. Враги. И страх, очень много страха… И, как назло… Впрочем, закономерно. Правительства тоже понемногу стали интересоваться. Спецслужбы, мафия…
— И вы испугались, — кивнула Лиса.
— Еще как, — согласился Виктор. — Я первый.
Лисе очень не понравилась интонация с которой он это сказал, а еще больше тот мрак, который она ощутила за его словами. А еще она поняла, что признание стоило ему огромного усилия.
«Из-за меня?»
— Дело не в страхе, — покачал головой Наблюдатель. — А в видении перспективы. В перспективе была резня. Война всех против всех, по сравнению с которой наша Гражданская, как игра в песочнице. Калигула сделал прикидочный расчет. Выходило, что кризис наступит в начале восьмидесятых, а острая стадия войны продолжится максимум три-четыре недели, ну и еще лет десять партизанской войны одиночек. И все. Магов не станет. Найдут способ проверять новорожденных… Но и человечество должно было в этом случае потерять от четверти до трети численности, причем в наиболее развитых странах пропорционально больше. Оно и понятно, где-нибудь в СССР или Франции есть, что взрывать. Химзаводы, атомные станции, плотины, арсеналы… А в Китае или Африке… В общем, понятно.
— Аарон предложил говорить с правительствами, — тихо сказал Монгол.
— Ерунда! — Покачала головой Лиса. — Ничего бы не вышло.
— Это я ему и сказал, — сейчас голос Виктора опять звучал ровно.
— Идея принадлежала мне, — Монгол опять встал из-за стола и пошел вдоль стены.
