«Н-да!» — из зазеркалья на нее смотрела встревоженная девушка лет двадцати пяти, из тех, кого Лиса всю жизнь на дух не переносила. С лицом у девушки все было нормально: правильные черты, голубые глаза, пухлые губки. Вот только все это было красивенькое, а не красивое, если вы понимаете, о чем идет речь. Усредненное, стандартное, вполне подходящее для дешевых журналов для мужчин, но лишенное обаяния, которое почти всегда есть отражение внутреннего содержания. К тому же мочалка была еще и крашеная. Лиса распахнула одеяло и убедилась, что не ошиблась, если эта дамочка и была блондинкой, то только химической.
«Н-да, — скептически повторила она, рассматривая свое тело. — Впрочем, оно и не плохо».
Действительно, при том, что, судя по всему, ее боевые навыки и тренированные мышцы остались при ней, лишь спрятавшись от чужих глаз под гладкой кожей и умеренной жировой прослойкой, новая личина была много лучше любой другой. Хотя бы потому, что никто в здравом уме и твердой памяти не заподозрит в этой крашеной бляди смертельно опасную Ноту, разыскиваемую всеми спецслужбами Варшавского Договора.
От размышлений о собственном облике ее отвлек стук в дверь.
— Нота? — спросил из-за двери Алекс. — Ты здесь?
— Здесь, — ответила она, запахивая одеяло, и стараясь не думать о том, что с этой глупой физиономией ей теперь предстоит жить и, возможно, с нею же — умереть. — Заходи, я прикрылась.
— Я это, — сказал Алекс, осторожно приоткрывая дверь. — Вот…
И он протянул ей отпечатанную на принтере картинку.
— Ты только не обижайся.
— А чего мне…? — Лиса взяла из его рук лист, взглянула и замолчала, не завершив начатой фразы.
Ну что сказать? Дело было не в том, что это была картинка, скачанная с какого-нибудь буржуйского порнографического сайта, и не в том, что изображение голой девушки, сидящей верхом на лошади, могло шокировать Лису. Дело было в другом. По заросшему ромашками горному склону, на пегой лошадке ехала сама Лиса. То есть, не она сама, разумеется, а кто-то, как две капли воды на нее, какой она теперь стала, похожий. Только моложе лет на десять.
— Кто это? — спросила она, сверившись с отражением в зеркале.
— Доминика Граф, — ответил от двери Алекс.
— И?
— Я выбрал тебе ее биографию, — пожал плечами Алекс. — Она из Мюнхена, сирота, последний родственник — дядя по материнской линии — умер два года назад, а она умерла шесть лет назад от передозировки наркотика. Ну я записи в полицейском управлении и больнице подправил, так что она вроде бы жива. Я там еще в базы данных аэропортов изменения внес, так что получается, что Доминика уезжала в Бразилию и жила там пять лет. И все остальное тоже, налоговое управление, социальная служба, водительская лицензия, регистрация при переходе на единый паспорт, номер, серия…
— А это что? — встряхнула Лиса картинкой.
— Она снялась в нескольких фотосессиях, — виновато сказал Алекс. — Лет семь назад, но я думаю, сейчас ее уже никто не помнит.
— Когда ты ее нашел?
— А черт его знает, — пожал плечами Алекс. — Утром.
— Утром?
— Ну не помню я, — огрызнулся Алекс. — Я одновременно в пяти разных сетях сидел… Постой! Точно! — он хлопнул себя по лбу и рассмеялся. — Я же тебя, ну, то есть ее регистрировал в аэропорту Франкфурта. Она вылетела девятичасовым рейсом, так что нашел я ее, скорее всего, как и обещал, часов в семь!
— В семь, — повторила за ним Лиса. — А в девять она вылетела из Франкфурта… Куда?
— В Хельсинки.
— Зачем? — спросила Лиса, стараясь, чтобы голос не выдал охватившего ее волнения.
— Извини, — виновато улыбнулся Алекс. — Голова дырявая. Я когда из «полета» возвращаюсь, всегда не совсем в себе.
Он покачал головой, достал из воздуха дымящуюся сигарету и затянулся.
— Ну! — поторопила его Лиса, которую снедало нетерпение.
— Так, — сказал Алекс, выпустив дым. — Значит, так. Махно назначил встречу послезавтра, ночью, в Пушкинском парке, это в Пушкине, под Питером…
— Я знаю, где это, — прервала его Лиса. — Дальше.
— Ну я и подумал, что там же финская граница недалеко…
— Ты начал говорить о Махно, — снова прервала его Лиса.
— Ах, да, Махно, — снова улыбнулся Алекс. — Вий, это его оператор,
[16] сказал, что будет немецкий. Он у Махно в последнее время, вроде, легче всего идет. Вот я и побежал, искать нам немецкие биографии.
— Пика по-немецки средне говорит, — напомнила ему Лиса, думая, впрочем, о другом.
— А она у нас будет беглой чешкой, по-чешски-то она трепится дай бог всякому.
— Хорошо, — кивнула Лиса. — Замечательно. Сделай мне тоже, — кивнула она на сигарету в его руке.
— Крепкие, — предупредил Алекс, вытаскивая из ниоткуда новую зажженную сигарету. — Пожалуйста.
— Спасибо, — она взяла сигарету и сразу же затянулась, предполагая, впрочем, что на «голодный» желудок и на фоне общей слабости ничего хорошего из этого не выйдет. — Что Махно хочет взамен?
— Ничего, — усмехнулся в ответ Алекс, который, хотя и работал с ней уже пять лет, ничему в этом деле так и не научился. — Так всякие глупости, танцевать с тобой хочет.
«Я обещала Махно, и установила крайнюю дату. Полгода, — вспомнила она вдруг. — Так когда же я успела ему это пообещать?»
— Приглашает на танец, — уточнила Лиса.
— Да, — заулыбался Алекс. — Точно. Ты же его знаешь! Опять носится с идеей грохнуть кого-нибудь из Политбюро.
«Ох, какой же ты еще ребенок, — с тоской подумала она, глядя на толстенького, с круглым брюшком и розовыми щечками лысеющего юношу. — Но, может быть, оно и к лучшему! А долги надо возвращать».
— Хорошо, — сказала она вслух. — Передай, я согласна, но не раньше, чем через полгода. Что со вторым делом?
— С Израилем облом, — развел руками Алекс. — У них все базы данных на иврите. Ничего не прочесть, так что я пока в Германии ищу, но там этих больниц… Вот сейчас отдохну и снова «полечу».
— А что ты мне забыл рассказать про Израиль? — спросила она, почувствовав что-то, ненароком мелькнувшее в розовом тумане его сознания.
— Да, ерунда, — махнул рукой Алекс. — Там мелькнул один текст на русском, но это не тот, кто тебе нужен.
— Алекс, — тихо сказала Лиса, зная, что от такого ее голоса у многих сердце в пятки уходит. — Это я буду решать, кто мне нужен. Излагай!
— Да нечего излагать, — огрызнулся испуганный парень. — Письмо. Запрос в МВД СССР. Больница Ихилов разыскивает родственников одного больного эмигранта, но он под твое описание не подходит.
