— Ну? — спросила она, все еще пытаясь понять, о чем сердце вещует. — Что?
— Все то же, — пожал плечами Алекс. — Жив твой дяденька, хотя и не сказать, что б здоров. У него сегодня утром как раз кровь на анализ брали. Написано, «Без изменений».
«И что это значит?»
— А мы куда, собственно? — как спросонья тараща глаза и оглядываясь по сторонам, спросил Алекс. — Мы же, вроде, в Мюнхен собирались…
— Будет тебе, золотко, и Мюнхен, — ответила за всех Дама Пик. — И чайник со свистком. Сейчас вот только пообедаем скоренько, и вперед.
— А!
— Не «А», — поправила его не на шутку развеселившаяся Лиса. — А «О!»
— Ты начальник, — снова пожал плечами Алекс. — Прикажешь, чтобы было «О», «о» и будет.
— Поговори мне, — усмехнулась Лиса, хорошее настроение которой так еще и не прошло. — Оставлю без сосисок.
— Или без пива, — добавила она после краткого, но «многозначительного» раздумья. — Без пива обидней, как полагаешь?
— Да ладно тебе, — махнул рукой Алекс. — Я что?! Я ничего.
— Вот и я ничего, — мурлыкнула Лиса, сама себе удивляясь. Такого хорошего настроения у нее, кажется, и в самом деле, полжизни не было.
— Приехали, — сообщил Черт, останавливая машину и выключая мотор. — Лишнего не говорите. По всей стране «осадное положение».
— А ты откуда знаешь? — удивленно округлил глаза Алекс.
— А что, правда? — сразу же насторожилась Пика.
— Да, — признал Алекс, все еще ошарашенный заявлением Черта. — Как раз полчаса назад объявили. Ты что, Черт, тоже можешь?!
— Нет, — равнодушно ответил Черт, открывая водительскую дверцу и вылезая наружу. — Я их просто знаю. Всех.
«Знает», — признала Лиса и, мысленно пожав плечами, пошла ко входу в ресторан.
Что тут скажешь? Смешно было предполагать, что после того, что она натворила во Франкфурте, немцы не поставят на уши все свои спецслужбы. Что-что, а складывать и вычитать они за полвека вряд ли разучились. Да и вообще, не надо было быть шибко умным, чтобы догадаться что их собственный «почетный ариец» — пусть и случайно — нарвался на свою и их беду на кого-то, оказавшегося спецназу не по зубам. А то, что этим кем-то по случаю оказалась она сама, дело второе. Был бы кто-то другой, все обстояло бы точно так же: «осадное положение», и все вытекающие из него прелести. Однако забивать всем этим голову, Лиса не стала. Что сделано, то сделано, и сделанного, как говорится, не воротишь, тем более, что у нее все равно другого выхода не было. А расставаться с гулявшей и певшей в крови весной никак не хотелось. Иди, знай, случится ли с ней еще когда-нибудь такое чудо, и, даже просто, удастся ли до такого случая — «Если даже!» — дожить.
«Все там будем», — решила она, отправляя эту лишенную, впрочем, эмоциональной окраски, но все-таки неподходящую к нынешнему настроению мысль в «мусор», и толкнула стеклянную плиту двери.
Несмотря на то, что бензоколонка на междугородней трассе место по-определению бойкое, в зале ресторана народу оказалось на удивление мало. Лиса окинула его беглым взглядом и, не заметив ничего подозрительного, направилась к пустому столику у окна.
«Волков бояться, в лес не ходить», — она села так, чтобы видеть весь зал и, заодно — привычка вторая натура — входную дверь, оставив Черту сомнительное удовольствие «любоваться» парковочной площадкой, а даме Пик — следить за дверью в служебные помещения. От Алекса, как всегда, толку было, как с козла молока, но любила она его не за это. Лиса взглянула на Алекса, увидела «плывущий» взгляд своего оператора и без стеснения ткнула ногой в колено.
— Очнись, умник! — фыркнула она. — Кушать подано!
— Что? — встрепенулся Алекс, «просыпаясь» в очередной раз. Увы, но, как знала Лиса, это являлось общей слабостью всех, без исключения, операторов. Стоило человеку один раз попробовать, что это такое, «летать в эфире», и он подседал на это развлечение, как на наркотик, будучи уже не в силах отказаться от «кайфа» и, улетая при первой же представившейся возможности.
— Ничего, — ответила она, с трудом проглатывая мельтешащую на губах улыбку. — Но в следующий раз получишь по яйцам.
— Извини, — виновато улыбнулся Алекс. — Фильм не досмотрел.
— Что за фильм? — спросил Черт, который, насколько знала Лиса, имел в жизни ровно два увлечения. Черт писал стихи и ходил в кино. Что характерно, видик он почти никогда не смотрел. Он любил именно кино.
— Что за фильм? — спросил Черт и помахал рукой официантке.
— Американский, — ответил Алекс, закуривая. — Матрица называется. В следующем месяце выходит.
— Про что там? — спросила Пика, но в этот момент к их столику подошла официантка, и они занялись заказом. Впрочем, при ближайшем рассмотрении, меню не блистало разнообразием, так что «суп-гуляш» — почему-то по-чешски — баварские сосиски с кислой капустой и отварным картофелем и, разумеется, Ханен Альт, потому что, как же без пива, если такой обед? Никак.
«Никак, — весело пропела она в душе, предвкушая вкусный горячий обед и холодное пиво. — Совсем никак».
Взгляд ее скользнул по черноволосой девушке с бледным нездоровым, но изысканно красивым лицом, сосредоточенно хлебавшей суп из глиняного горшочка, остановился на мгновение на блондинистой мамаше, пытавшейся втолкнуть в своего трехлетнего сына кусок шницеля, и снова вернулся к брюнетке за столиком у противоположной стены. Что-то зацепило Лису, когда она «мазнула» взглядом по девушке, но что именно, она не поняла. Ничего путного не вышло и со второй попытки. Девушка, как девушка. Молодая и красивая, но что с того?
«Или меня с живи снова на теток повело?»
В любом случае, опасности эта девушка не представляла. Однако при взгляде на нее в сердце Лисы возникло какое-то неясное, но отчетливо тревожное чувство. В чем тут дело? Возможно, в том особом типе красоты, которым она была отмечена, утонченном, даже изысканном, но, в то же время, хищном.
«Коршун или сокол, — решила Лиса, рассматривая незнакомку. — Или еще кто-то, но той же породы».
Девушка неожиданно подняла взгляд от своего супа, и их глаза встретились. У брюнетки оказались глаза пронзительной синевы, равнодушные, как синь небес или морских глубин. Лису как будто морозом обожгло, и, улыбнувшись в знак извинения за чрезмерно пристальное внимание, она поспешила отвести взгляд.
«Вот же б-дь!» — выругалась она про себя и посмотрела на экран телевизора, на который уставились — позабыв о стынущей в тарелках еде — средних лет мужчина и женщина, обедавшие за столиком слева от Лисы.
«А эти что вылупились?»
Но тут как раз никакой загадки не было. По телевизору показывали «отретушированные» контрразведкой картины ужасов Франкфурского аэропорта. Лиса с минуту посмотрела репортаж, дивясь тому, как ловко можно выдать одну трагедию за другую, и снова посмотрела на мужчину и женщину. Это были простые люди, не обученные скрывать свои истинные эмоции, и, совсем немного за ними понаблюдав, Лиса пришла к выводу, что твари эти, несмотря на всю свою «простоту», прекрасно понимают, что агентство новостей им попросту пудрит мозги. Это — увы — было не ново. Судя по всему, о том, что на самом деле происходит в мире, знало множество людей, знало, но продолжало молчать.
