«Ну ребята, — изумилась она, произведя беглый обзор ТВД.
[66] — Или у вас паранойя, или у меня!»
Такой концентрации сил вне «мест постоянной дислокации» она увидеть никак не ожидала. Ближайшие к гостинице дома были нафаршированы «служилым людом», как голубцы мясом и рисом. Кого здесь только не было! И штурмовые группы бундесвера и контрразведки, и снайперы, и отряды технической поддержки — Лиса «рассмотрела» пару установленных на крышах многоканальных генераторов «белого шума» и какую-то электронную хрень, наподобие той, с которой работала незабвенная Алла Борисовна Приходько — и группы огневого усиления, вооруженные пулеметами, автоматическими гранатометами с химическими и газовыми боеприпасами, и, что характерно, многозарядными арбалетами и чуть ли не минометами. Ну, а штаб всей этой вполне себе армии затаился — в прямом и переносном смысле слова, так как по всей территории соблюдался режим радиомолчания — в архитектурном бюро «Конструкта», на третьем этаже старого выкрашенного в зеленый цвет здания на углу.
Однако, судя по всему, никаких активных действий бээфвешники в данный момент предпринимать не собирались. Немцы сидели в своих щелях как мышки и чего-то ждали, но вот кто должен был крикнуть «Ату!», Лиса так и не поняла, хотя в том, что такой человек существует, сомневаться не приходилось. Наблюдатель, знающий объект в лицо, или нюхач, но кто-то просто обязан был быть. И, следовательно, если нюхач — это тот дурень, что сидит всего в трех столиках от нее, то, значит, предполагается, что «дичь» объявится в самом ресторане, а, если их все-таки двое… Если нюхачей двое, то второй, наверняка, отнюдь не рядовой колдун, раз уж даже Лиса его не нашла. Впрочем, это был лишь первый, бегло брошенный, взгляд, а до второго оставалось ждать еще целых двадцать минут, но об этом Лиса пока не догадывалась. Будущее все еще принадлежало самому себе, и раскрывать перед Лисой свои секреты не спешило.
2
Следующие двадцать минут прошли в томительном ожидании. Лиса внимательно наблюдала за развитием событий, но ничего интересного не происходило. Федералы изображали из себя неодушевленные предметы или претворялись ни о чем не подозревающими, небедными гражданами, со вкусом обедающими — за казенный счет — в дорогом, вполне себе аристократическом кабаке. Смуглый и светловолосый маг — «Босниец? Черкес?» — пил красное вино и, по-прежнему, бросал на Лису взгляды, становившиеся раз от разу все более и более «красноречивыми», хотя, казалось бы, куда уже больше? Однако его синеглазая спутница поведение своего кавалера совершенно игнорировала — «Впрочем, кто их, восточных людей, знает? Может быть, у них так принято, типа, „женщина, знай свое место?“» — ну, а Лиса, покончив с изумительно приготовленными антипасти по-сицилийски (попросту говоря, печеными на противне крошечными перцами, кабачками и прочими овощами, нафаршированными своей же собственной тушеной в вине со специями мякотью), благополучно перешла к «рыбному супчику», совершенно, впрочем, не напоминавшему, как подумалось Лисе, ни своей консистенцией, ни вкусом той ухи из рыбных остатков, которой во времена оны пробавлялись бретонские бедняки. Но это, кажется, судьба и всех прочих французских деликатесов. Во всяком случае с их луковым супом — Лиса читала об этом в газете «Неделя» — случилось в точности то же самое.
«А что теперь случится со мной?» — она «увидела», как на противоположной стороне улицы останавливается такси, и из него выходит невысокий и немолодой, если судить по обилию седины, человек в светло-сером плаще и начинает неторопливо и как-то по-особенному красиво набивать табаком трубку.
Машина отъехала, и, не дожидаясь, пока Лиса «зайдет» с другой стороны, мужчина обернулся.
Добрый день, сударыня, — в его «голосе» прозвучала одна лишь сухая вежливость, и серые глаза остались такими же спокойными и равнодушными, какими и были еще мгновение назад, когда их взгляды встретились впервые.
«Господи! Один к одному!» — мгновенное узнавание произвело на Лису такое впечатление, что она даже не задумалась, откуда он здесь взялся и почему именно теперь, когда до встречи с Кайдановым оставались считанные минуты, и сам Герман в сопровождении своей безумно красивой «тени» уже появился в створе улицы. Ей такой вопрос и в голову не пришел. Вероятно, потому что перед ней стоял не просто Некто во плоти, а именно тот самый Некто Никто, которого Лиса увидела семь дней назад в своем, как теперь выяснялось, вполне вещем сне.
Здравствуй. Ты, как всегда вовремя.
Она искала в его глазах хоть что-нибудь из того, что почудилось ей в голосе Августа тогда, в Замке, но не находила ничего.
Как ты меня узнала? — кажется, он даже не удивился.
Да, так как-то … Зачем ты пришел?
И в самом деле, зачем?
Зачем?
Двадцать пять лет он уходил от нее в неизвестность, в смерть и забвение, в никуда, и вот теперь он вернулся, но ничего из того, чего можно было от этой встречи ожидать, не произошло. Ровным счетом ничего.
Ты позвала.
«Я позвала… На кого он похож?» — мысль была почти случайной, необязательной, всплывшей в сознании, быть может, от одной только растерянности. А похож Некто был на Алексея Александровича Каренина…
3
Виктор вышел из такси, постоял мгновение, доставая из кармана плаща кисет и трубку, потом медленно обернулся и посмотрел на здание гостиницы.
«За кем они пришли?» — Кандидатов было, как минимум, трое, но кто бы ни являлся сегодня мишенью, дела это в сущности не меняло, потому что…
Дебора сидела в ресторане, держала в руке бокал с вином и смотрела на Виктора. Как видно, стены не мешали ей точно так же, как и ему. Она была еще красивее, чем он себе тогда вообразил, но в главном Виктор все-таки не ошибся. Он узнал ее сразу и мгновенно оценил смертоносную силу, скрытую в этом восхитительном теле. Сейчас мощь ее была такова, что Лиса смогла бы, вероятно, обратить в руины весь этот город и убить всех живущих в нем людей. Однако и это Виктора почти не заинтересовало, потому что главным было не то, как она теперь выглядела, и даже не то, на что была способна, а то, как она на него посмотрела. В ее глазах не было души, вот что главное. Они были равнодушно внимательны, не более. И это уже не была Лиса, вот в чем дело.
Добрый день, сударыня, — поздоровался Виктор, чувствуя, как сжимается от тоски сердце.
«Где же та любовь, ради которой я вернулся?» — Но, похоже, он безнадежно опоздал.
Здравствуй.
«И это все?»
Впрочем, она была в своем праве. Это ведь он оставил ее тогда, в Свердловске, одну на привокзальной площади, и он, а не она, полжизни прятался черт знает где, имея на то свои, вполне идиотские, резоны.
Как ты меня узнала?
«А как узнал ее я?»
