— Да ладно…
— Куда едем? — разворачивается таксист.
— Автовокзал…
Там точка посадки на бла-бла-кар и паспорт не нужен.
Уехать я могу только в одно место — к бабушкиной старинной подруге. Тёте Тамаре.
******************
Богдан
Просыпаться не хочется. Как не хотелось зимой просыпаться в школу. Потом в армии, конечно, научили просыпаться. Там — без вариантов
Но чувствую, что проснуться очень важно. И не могу.
Не открываются глаза и всё! Потому что неожиданно уютно, тепло, убаюкивает её голосом и этими сказками, которые в моём сне она продолжает читать.
Растворяется внутренняя постоянная собранность, которая уже год не даёт мне выспаться. Потому что где-то вне сна есть Ариша. И кроме меня за ней никто не смотрит. А она авария у меня, хулиганка. И страшно, что навредит себе.
Поэтому я сплю как дельфин, одним полушарием мозга, а вторым — всегда начеку. И давным-давно не высыпаюсь.
А сейчас этой тревоги в моём сне почему-то нет. Там семья. Я путаю образы Марины и Аси. Они сливаются. Не могу вспомнить, что не так с Мариной, и почему я был так зол на неё. Она такая ещё юная. Хорошенькая!
И отлипать от её губ не хочется. А ещё это так кайфово — чувствовать ласковое движение женских пальчиков по коже, волосам. От которого мурашки и становится горячо и тесно в собственном теле. Я же почти забыл — как это. Я только во снах и вспоминаю.
Хочется дышать этим свежим девичьим запахом, без всякого парфюма…
А Ариша ещё совсем крошка и только родилась. Но уже грозно хмурит свои упрямые брови. И почти никогда не плачет, только кряхтит, когда ей что-то не нравится.
Настолько сильно хочется дальше плавать в этом сне, что гори оно всё огнём!.. И даже горячий собачий язык не будит меня, а только раздражает. Мокро. Язык?…
— Фу… — ворчу, отталкивая морду ладонью.
— Папа! — требовательный и звонкий вопль Арины тут же прогоняет сон.
Рывком сажусь, распахивая глаза как от инъекции адреналином.
— Он мамочку утащил! — несётся она в коридор.
Босые ноги шлепают по полу. Запнувшись обо что-то с грохотом летит на пол.
— Арина! — выбегаю следом за ней. Присев рядом со стальным подносом, обнимает себя за разбитые коленки и слепо смотрит на дверь.
Ушиблась. Но не плачет. Пытаюсь поднять на руки.
— Неть! — отпихивает меня гневно.
Оглядываю коридор. Сбежала…Как она смогла?!
— Алтай! Кора! Где гость?! — требовательно смотрю на псов.
Поскуливая, облизываются.
Поднимаю с пола поднос. Зачем он здесь? Пахнет мясом, жирный…
Осматриваю всё. Сдвигаю купюры, оставленные на комоде.
— Ах ты маленькая воровка…
Неспроста на Марину похожа. Такая же… Та тоже все карманы вывернула, когда смыться решила.
Собаки стыдливо опускают морды. Жмутся к дочери с боков. Она игнорирует их, упрямо глядя на дверь. По щеке дорожка от слезы, губы обиженно вздрагивают…
— Ариш, мама тебе письмо напишет, — жалкое какое-то обещание.
Отрицательно качает головой.
— Неть, — безнадёжно.
Меня взрывает это всё, я бешусь на весь белый свет. И очень остро ненавижу её мать.
Потому что, бросила… Ладно — меня. Её!
Потому что, может спать, есть, развлекаться, не зная, как тут дочка.
Потому что, звонит раз в несколько месяцев и может дышать чём-то в этих длительных перерывах.
Потому что ни разу не приехала. И даже не попыталась воевать за то, чтобы дочь уехала с ней.
Я бы не отдал!
Но она же даже не пыталась!
Я не могу спать, а она, мля, может!
Потому что сука! Сука!!
А Ариша сидит тут и смотрит на дверь таким взглядом, что мне выть хочется. Просить прощения. И что-то обещать. Что-то делать.
В эмоциях выдергиваю телефон. Отыскиваю номер бывшей. Нажимаю дозвон.
Долго не берёт трубку. Захожу в спальню, закрывая за собой дверь. Бросаю взгляд на часы. Двенадцатый. Наконец, отвечает.
— Да? — растерянным заторможенным голосом.
— Спишь? — резко бросаю я.
— Сплю.
— А какого хрена ты спишь, когда твой ребёнок не спит, а?! — рычу я.
— Что случилось?
— Мариша, гости ждут! — слышу на заднем фоне энергичный мужской голос.
Ещё и сучка брехливая!
— Мать-кукушка у неё случилась! Такое вот детское горе!
— Что ты кричишь на меня, Дан?! — обиженно.
— Единственный вопрос, который у тебя возник?!
О чем с ней говорить вообще??
Скидываю вызов. Внутри вспыхивает забытым давно чувством к ней, с примесью жгучей ревности к этому голосу. Но оно гаснет под цунами отвращения и презрения.
Нет уж!
Тут уж лучше с этой чужой Синицей как-то договариваться. Зараза тоже! Жучка мелкая…
Ничего, далеко не смоешься. Город весь на мониторах.
— Ариша! — открываю дверь. — Пять минут на сборы. Попробуем… маму догнать.
— Я бегу! — несётся шлепая ногами. — Я сичас! Я почти всё!
Что ты творишь, Касьянов, а?! Ты что делаешь, ты зачем её обнадеживаешь??
Потому что, лучше попробовать догнать маму и не суметь, чем не пробовать и навсегда в глазах дочки остаться тем, кто не пытался.
Застегиваю кобуру, ремень…
Чего ж ты так за родной её матерью не бежал, а?
Тогда мне казалось, я вывезу это всё. И нахрен она будет нам не нужна.
Вывез?!
Я — да.
Дочь — не очень.
Но я бы и сейчас не побежал. Кинула нас один раз, кинет и второй.
Через минуту дочь выскакивает ко мне в прихожую кое-как наспех одетая и с рюкзаком.
— Оставь его!
— Неть.
Ай, ладно.
С усилием открываю дверь, отодвигая задвинутый с той стороны комод.
Коза…
— А ну-ка — кыш! — открываю двери, выгоняя собак. — Охранять, двоешники! Позорники! Девчонка двух серьёзных псов вокруг пальца… Котов возьму дом охранять и то больше пользы будет!
Понуро опускают морды.
Запираю двери, усаживаю в кресло Аришу.
Пока греется движок, быстро соображаю "куда". Звоню в Центральный участок, чтобы дали всем патрулям ориентировку на худенькую девушку в розовой шубке. Примета яркая.
