– Я не её отец, – останавливаю эту гневную триаду, и женщина замолкает. Даже слегка пятится.
– Простите, я подумала… извините. Идёмте, я отдам вам кое-что.
Мы шагаем по длинному коридору, и меня коробит изнутри. Такое чувство, что мне снова шесть и опять шагаю в кабинет директора, чтобы навсегда понять, что теперь это мой новый дом.
Тея быстро перебирает ногами, не успевая. Понимаю, что ускорил шаг. Поднимаю её на руки. Она брыкается, но быстро успокаивается.
В кабинете Татьяны Ивановны, так представилась директор, душно.
Женщина пошире открывает форточку, а после достаёт из стола коробочку. В глаза бросаются безвкусные картины на стене, зелёный «щучий хвост» в ярко-жёлтом горшке, изо всех сил старающийся не упасть с подоконника.
– Там серёжки, цепочка и золотой браслетик. Когда Тею привезли, нужно было всё это снять, вы понимаете…
– Понимаю, не нужно объяснений.
– Так хорошо, что у неё нашлись ещё родственники. Такая сообразительная для своего возраста девочка.
– Спасибо.
Кладу коробку в карман, разворачиваюсь и выхожу за дверь.
Тея почти не дыша сидит у меня на руках. Во дворе несколько пареньков постарше, рассматривают мою тачку. Я приехал сюда один, без охраны и сопровождения.
Снимаю с сигнализации, открывая пассажирскую дверь. Детского кресла у меня нет, как и задних сидений. Пристегиваю Тею, отдавая зайца.
– Да ладно…
Перешёптывания за спиной становятся громче.
– Реально он?
– Дяденька, а вы же тот самый Шелест? – смельчак всё-таки находится.
Закрываю дверь, оборачиваясь к пацанам. Им лет по восемь, может быть, десять.
Киваю.
– Круто! А автограф можно?
Достаю айфон, понимая, что времени впритык.
– Пацанва, давайте так: послезавтра я вернусь сюда снова и дам автограф каждому, кто захочет.
– Пиз*ишь!
– Вырасти сначала, а потом уже матерись.
– Ой, ты мне не батя, учитель нашёлся.
– Понял, – весёлые ребята, – короче, слово пацана даю, что вернусь, – усмехаюсь, протягивая ему руку.
– Забились.
Парень пожимает мне руку, одобрительно кивая.
Сажусь в тачку, трогаясь с места. По дороге набираю Валеру.
– Организуй мне послезавтра мероприятие одно, в интернате, адрес скину смс. Всё, утихни.
Минут через сорок мы въезжаем в город и почти сразу попадаем в пробку. Ну чего-то подобного я и ожидал.
Москва стоит. Чтоб её. Тея теребит пальчиками игрушку, кидая на меня заинтересованные взгляды.
– Сколько тебе лет?
Выставляет ладошку, показывая четыре пальца.
– Четыре?
Мотает головой и загибает один из пальчиков.
– Три с половиной?
Кивает.
Упираюсь руками в руль, а затылком в подголовник. Прикрываю глаза на пару секунд.
– А когда поедем к маме?
Тихий голосок наполняет тишину салона. Сглатываю. Странные чувства.
– Сегодня.
– Мама болеет, – поднимает на меня грустные глазки.
– Она скоро поправится, – провожу ладонью по её волосикам и резко убираю руку.
Она очень похожа на Геру.
Поток машин начинает медленно ускоряться, жму на газ.
В больничке мы оказываемся часа через два. Тея уже зевает.
Наверное, привыкла спать днём.
– Кушать хочешь? – спрашиваю на ступеньках клиники.
– Неть. К маме хочу.
– Мы уже почти пришли, – поднимаю её на руки, заходя в лифт.
На этаже меня уже все знают, да, мать вашу, меня вся больничка уже знает, я сюда как на работу таскаюсь.
Открываю дверь в палату. Умка сидит отвернувшись к окну. Знает, что это я, но даже не поворачивается.
Тея начинает ёрзать и пытаться слезть с моих рук.
Гере разрешены посетители, но приходится экипироваться. На фиг обувь, привет, маски, халаты, тапки, бахилы, шапочки…
У неё слабый иммунитет, пониженный уровень лейкоцитов, гемоглобин… после второго сеанса терапии намного лучше ей не стало. Но вроде как есть надежда на ремиссию. Но, как по мне, то нужно пересаживать костный мозг. Серафимов говорил, что это неизбежно, но пока есть какая-то там надежда… бредни. Нужно все делать сейчас. Сейчас!
– Мама, – кричит, дёргая ногами, даже я вздрагиваю от того, как неожиданно Тея подаёт голос.
Герда резко оборачивается, она растеряна, а в глазах уже стоят слёзы.
– Тея, – закрывает рот ладонью, – моя…
Сажаю малышку на кровать, останавливаясь позади, чтобы она не упала.
Гера поднимает взгляд на меня.
Смотрю на неё и не понимаю, как так могло произойти. Я же ненавидел тебя столько лет, хотел забыть, выкинуть из головы. Презирал. А теперь вновь готов ради тебя на всё.
– Спасибо, – шепчет, прижимая к себе дочь.
– Врач дал десять минут, – хочу выйти.
– Богдан, постой, – хватает мою ладонь, – спасибо тебе.
Киваю и всё же ухожу.
Стою у окна. Смотрю сквозь стекло, улицу, здания. Смотрю и вижу затравленный взгляд малышки. Она ещё ничего не понимает, но уже всё чувствует. Её вырвали из привычной жизни, мира…
В кармане трещит айфон. Отвечаю на звонок без энтузиазма.
– Привет! Я соскучилась, ты когда вернёшься домой?
– Окс, я не прилечу.
– Богдан, что-то случилось? У нас свадьба, уже разосланы приглашения.
– Мы всё отменим.
– Что происходит? Это шутка? Богдан?
– Нет, Окс, прости. Свадьбы не будет.
– Это конец? – в трубке слышится шорох и всхлипы.
– Да. Прости.
Скидываю вызов.
Я всё решил. Я всё решил, ещё когда только переступил порог её палаты в первый раз.
Смотрю на потухший экран, чувствуя, как с плеч свалился огромный камень.
Роман с Окс с самого начала был ошибкой. Она всегда приходила сама. Я выгонял, а она возвращалась. Странная. Нелогичная. Но до безумия влюблённая. Готовая на всё, под маской цинизма.
Везёт мне на таких баб. Одуванов внутри и стерв снаружи.
В голове мелькает наша с Герой первая встреча, её глаза, а потом громкий голос перед директором в мою защиту, темно. Переплетённые под столом пальцы, под выпады её отца, выпускной, наша дурацкая квартира на окраине, секс, красные щёки, тёплая кожа.
