Ласкаю её грудь, целую пухлые, сочные губы, в бешеном порыве переворачиваю Умку на спину, нависая над ней. Гера смотрит широко распахнутыми глазами, тяжело дыша, проводя пальчиками по моей голой груди. Стаскиваю с неё эту дурацкую майку до конца, разводя ножки коленом.
– Моя хорошая, – кусаю мочку уха, зализывая укус языком, – девочка моя.
Пальцы уже устремились к её тёплому сочащемуся влагой местечку. Гера вздрагивает, стоит мне отодвинуть трусики, проводя пальцем по набухшей плоти.
Её громкий всхлип, выгнутая спина, подающееся тело сводят с ума.
– Богдан. Мне, может быть, нельзя…
Слизываю с губ её слова.
– Можно, я спрашивал у дока.
Гера смеётся, прижимаясь плотнее.
Но самый экстаз наступает, когда её ручка заползает в мои спортивки, поглаживая и дразня. Пальцы пробегают над резинкой боксеров, всего лишь на пару миллиметров проникая под нее.
Шиплю, сжимая край подушки в кулак. Чувствую её улыбку и сразу накрываю губы поцелуем. Пожираю их, сминая, фиксируя скулы ладонью, тяну на себя, медленно вводя два пальца в её лоно. Растягивая, потирая клитор большим пальцем, срывая её стоны, доводя до неконтролируемых реакций тела, когда её глаза горят огнём. Она хочет, ждёт большего, как и я. Тянусь за пачкой презервативов, валяющейся на тумбочке.
Снимаю боксеры, спортивки и натягиваю резинку.
Умка приподымается в попытке стянуть с себя трусики, но я только прижимаю ладонь к её животу, заставляя лечь обратно. Разрываю швы по бокам, целую плоский животик и, приподымаясь над ней, вхожу на всю длину.
Я так долго этого хотел. Её.
– Богдан…
Замираю, закидывая её ногу себе на спину, и ускоряю темп.
– Моя!
Гера обнимает мою шею так, словно ещё немного – и придушит. Тела уже давно покрылись влагой и скользят друг по другу.
Перекатываюсь на бок, прижимая её спиной к груди, вхожу в разгорячённое лоно, опуская пальцы на возбуждённый узелок, чувствую её дрожь.
Движения становятся рваными, грубыми. Чувствую, как она сжимает меня, напрягается, теснее прижимаясь к моим пальцам, играющим с ней.
Вдыхаю её запах, не в силах больше сдерживаться. Герда стонет, откидывает голову на моё плечо, прикусывая губу. Она растекается по моим венам вместе со своим наслаждением. Последний толчок, и пульсирующая в висках кровь. Кончаю, издавая гортанный хрип.
Ладонь поглаживает её лобок, губы целуют тонкую, изящную шею. Поворачиваю её к себе, сжимая в объятиях.
Она смотрит с нежной улыбкой. Пальцы касаются моей щеки, спускаются ниже, вырисовывая контур губ.
– Люблю, – тыкается носом в мою шею, – я так тебя люблю.
– Читаешь мои мысли.
Она выводит пальчиками узоры на моём плече, прикрыв глаза.
– Шелест, – шёпотом, – откуда на тумбочке взялся презерватив?
– Три дня за тобой с ним бегаю. А ты всё нет да нет.
Герда смеется, касаясь всё ещё возбужденными сосочками моей кожи.
– Бедный, – отстраняется, – я очень хочу, чтобы у нас всё получилось.
– У нас всё получится, Умка, слово пацана.
– Дурак, – шлёпает по плечу, садясь на постель.
– Чего ищешь?
– Нужно одеться.
– Зачем? Меня всё устраивает
– Да это не удивительно, – накидывает на плечи тонкий шёлковый халатик.
– Ге-е-е-р.
– М?
– Выходи за меня замуж.
Она замирает, вглядываясь в моё лицо с недоверием.
– Нет.
Я ожидал подобного, но был уверен, что она так не скажет.
– Давай так, – прижимает колени к груди, – если я вылечусь и всё будет хорошо…
– Ты вылечишься, и всё будет хорошо.
– Богдан!
– Очень внимательно слушаю, – переворачиваюсь на спину.
– Я скажу да только после того, как буду уверена, что здорова. Это моё условие.
– Ладно.
Ни хрена не ладно, но ей об этом пока знать не обязательно.
– Слышишь меня?
– Слышу-слышу.
– Мой хороший, – целует и встаёт с кровати, – нужно покушать, я очень голодна.
Глава 15
Герда
Спускаюсь на кухню, чувствуя прилив бодрости. Мне так хорошо, спокойно. С ним мне настолько спокойно. Пока режу салат, думаю о том, что только что произошло между нами. Боже, секс мне давно не приносил удовольствия, думая об этом, не замечаю, как по щекам катятся слёзы. Слышу шаги.
– Доченька, мы с Теей уже позавтракали и идём на улицу.
– Хорошо.
– Всё хорошо?
Её ладонь ложится на моё плечо.
– Ты плачешь?
– Нет, это… просто. Всё хорошо, мам.
Мама обнимает меня, гладя по голове.
– Всё будет хорошо.
Улыбаюсь и отворачиваюсь к своему салату.
После завтрака мы с Богданом едем к психологу. Мне страшно туда идти, но это необходимо, иначе я никогда не избавлюсь от прошлого, своих страхов и неуверенности. Я должна верить в себя, в Шелеста я уже верю. Всегда в него верила.
Богдан остаётся ждать меня на диванчике в приёмной врача. Мне не по себе от одной мысли, что он будет слышать то, что я говорю.
Я веду почти монолог в течение часа. Плачу, иногда улыбаюсь, но с каждым проговорённым словом мне становится легче. Я чувствую, как груз, лежащий на плечах, медленно начинает свой ход вниз.
Психолог, женщина средних лет в деловом синем костюме, внимательно меня слушает, не перебивает, лишь смотрит понимающе.
В конце мы договариваемся о следующей встрече, и я ухожу.
В приёмной меня никто не ждёт. Только секретарь отбивает что-то на клавиатуре.
Поджимаю губы, оглядываясь по сторонам.
– Ваш муж отошёл и попросил подождать его здесь. Чай, кофе?
– Воды, – сажусь на диванчик, но не успеваю сделать глоток, как голова Шелеста показывается в дверях.
– На звонок нужно было ответить. Вы всё?
Киваю.
– Тогда поехали в больничку, Серафимов позвонил.
– Что-то случилось?
– Нет. Поехали.
Он улыбается, но я ему не верю.
В клинике меня настигает паническая атака. Я прижимаюсь к стенке, не в силах сделать шаг.
– Умка, – его пальцы переплетаются с моими, – всё хорошо, я рядом. Идём.
