Молча ухожу в душ. Я не знаю, что мне делать в этой ситуации. Я не хочу её здесь бросать, но отчасти понимаю, что она в чём-то права. Переодевшись, возвращаюсь к ней.
– Гер, я с ума сойду там, ты не понимаешь…
– Я всё понимаю, и ты можешь прилететь в любой момент. Мой хороший, – протягивает ладонь, – я очень тебя люблю, но ты не железный, милый. Всё это очень тяжело. Не мне одной плохо, я же это понимаю. Вернись домой, реши все свои дела и возвращайся. Слышишь?
Она шепчет, обнимая за шею. Прикрываю глаза, вдыхая её запах, и понимаю, что ресницы стали влажными. Сглатываю вставший в горле ком вместе со своими страхами. Я так за неё боюсь.
Возможно, это чистый эгоизм, но я не позволю ей не справиться, иначе я сам сдохну рядом с ней.
Глава 16
Богдан
По возвращении в Москву я не чувствую прилива сил, наоборот, кажется, словно от меня оторвали кусок. Мы с Ольгой в прямом смысле меняемся местами, и она улетает к Гере. Правда, пока одна. Тея остается здесь со мной на неделю, после её тоже отправят к маме. Это вынужденная мера, о которой попросила Герда, потому что в течение этой недели её ожидает начало второго этапа, и её состояние опять ухудшится в физическом плане.
– Ма, – зажимаю телефон между ухом и плечом, – я привезу тебе Тею, а вечером приеду и всё расскажу. Хорошо, да.
Скидываю вызов, замечая выглядывающую из-за угла Теону.
– Не отдавай меня облатно, – глазки наполняются слезами, – я буду собирать игрушки, буду кушать манную кашу, – голос срывается на рёв, – буду всегда слушаться, – всхлипывает, крепко прижимая к себе куклу.
Она стоит посреди прихожей, вытирая кулачками крокодильи слёзы, а у меня в сотый раз душа выворачивается наизнанку.
Сука, такого я не мог представить и в страшном сне. У меня минутный ступор. Картинка отпечатывается в моей голове.
– Не плачь, – подхожу, садясь на пол рядом с ней, – я тебя никому не отдам, – прижимаю малышку к себе, – не плачь, – глажу подрагивающую спинку, – я отвезу тебя к одной хорошей тете, а вечером заберу. Мне нужно на работу.
Тея мотает головой, вырывается.
– Нет, ты отдашь меня и больше не плидёшь. Мой папа больше не плишёл, – кричит, давясь слезами.
– Я приду, – говорю, смотря в её глазки, – я тебя не брошу.
– Я хочу с тобой, – всхлипывает.
Прикрываю веки на долю секунды. Ладно, если я возьму её с собой, мир не рухнет.
– Хорошо, поедешь со мной. Только обещай больше не плакать.
Тея кивает, вытягивая ручки. Поднимаю её и выхожу из квартиры.
В машине Тея сидит молча. Это на самом деле радует. Я не привык общаться с детьми один на один на протяжении долгого времени и не слишком понимаю, как это делается. Интенсивно отыгрываю на интуиции. С сегодняшнего дня у меня усиленная подготовка к бою, у Геры ближайшую неделю терапия, и Тее по-любому будет нужна няня, пока она здесь, хотя лучше бы оставить её Ма.
В зале она почти не смотрит по сторонам, а, вцепившись в плечо, прижимается лицом к шее.
– Богдан, здорово!
– Привет, Тём, – хлопаю его по плечу и иду в кабинет тренера.
– Олегыч, можно?
– Заходи. Ты сегодня с милой леди, – широко улыбается, а Тея сильнее прижимается ко мне.
– Слушай, её надо чем-то занять. А Иваныч где?
– В новой обители тусует. Там спарринг-зону сегодня мутят, контролит.
Иваныч теперь тоже в команде, мой первый тренер, чтоб его. Я прилетел сюда с мыслями открыть свой клуб, так вот во всём этом аду проект продолжал двигаться и даже реализовываться. Помещения были найдены, ремонт шёл полным ходом, тренерский штаб потихоньку набирался.
– Ясно. Так как? Куда принцессу определим?
– Думаю, в зал её с собой надо брать, она ни с кем чужим не останется. Да, Тея?
Она, молча насупившись, смотрит на Тёму. Короче, ясно всё.
– Так, посиди тут. Я переоденусь и приду, хорошо?
Кивает, но вновь смотрит почти зарёванными глазками.
– Не реви. Я сейчас приду.
Когда возвращаюсь, Тея рыдает навзрыд, а Тёмыч бегает вокруг неё с ошалелыми глазищами.
– Супернянь, свали уже. Тея, мы договаривались не реветь?!
Она хлюпает носом, губки подрагивают.
– Пошли со мной.
Девчушка проворно слезает с дивана и топает за мной, вложив свою ладошку в мою.
Всю тренировку Теона сидит молча с моим телефоном, другого развлечения для ребёнка я не придумал.
К вечеру мы почти приползаем домой, потому что я еле стою на ногах. Тёмыч сегодня не по-детски меня размотал. Помогаю Тее улечься спать и иду к себе.
Выключаю светильник, чувствуя, как меня утаскивает в сон.
Где-то на задворках сознания слышу шорох. Нехотя открываю глаза, прислушиваюсь. Дверь медленно открывается, и в комнату заходит Тея. Тихо вышагивая, подходит к кровати и заползает наверх.
Переползая через меня, забирается под одеяло, прижимаясь к моему боку. За эти пару дней она старается не отходить от меня ни на шаг. Постоянно приносит свои игрушки, книжки…
Переворачиваюсь на бок, заворачивая малышку в одеяло.
– Богдан, а мама умрёт?
Крупная дрожь охватывает всё тело. Сглатываю, потому что она вслух задала вопрос, от которого я стараюсь увиливать даже в своём сознании.
– Нет.
– А ты от нас не уйдёшь?
– Не уйду.
– Я очень тебя люблю, как маму, – тянется руками к моей шее и, уткнувшись носом мне в плечо, засыпает.
Слышу её тихое дыхание и боюсь пошевелиться. Разбудить. Меня перетряхивает от детской откровенности. А ведь она бы могла быть моей дочерью. Могла бы…
С утра мы только успеваем проснуться, хотя время уже, оказывается, обеденное, как в дверь звонят. Кого там ещё принесло?
Плетусь к двери на автомате, тело ломит от вчерашней трени, не успеваю открыть, но уже чувствую, что Теюха стоит позади меня. Этот мелкий хвостик не отстает ни на шаг. Открываю дверь. Интересные гости, не то чтобы я не ждал…
– Сейчас спущусь, – захлопываю дверь перед носом быдловатого на вид мужика.
Накинув куртку, прошу малявочку поиграть в комнате, и, пообещав вернуться быстро, к тому же с конфетами, спускаюсь на улицу.
Машина, стоящая перед подъездом, два раза моргнула фарами. Я знаю, что темой разговора будет Назаров. Убираю ключи от своей тачки в карман и иду к припаркованному чёрному мерсу. Открываю дверь со стороны пассажирского, спереди, и сажусь туда, не дожидаясь приглашения.
