Он так часто называл во сне её имя. Звал её. Боже, даже когда мы занимались сексом, он не раз называл меня Герой. Я делала вид, что мне всё равно, что мне не обидно, но, когда он уезжал, хотелось сдохнуть. Она губила и меня. Она убивала не только его, но и меня.
Я сама виновата во всей своей боли, но это же так просто – скинуть вину на другого. В моём случае я во всем и всегда винила её. Она отобрала наш с ним шанс на счастье, искалечила, сделала его бездушным, холодным…
Поправляю волосы и переступаю порог офиса. Я так давно здесь не была, но как сейчас помню день, когда я пришла сюда в поисках работы. Они тогда искали нового человека в команду, меня ему посоветовал наш общий знакомый. Думала ли я в тот день, чем всё это для нас обернётся? Вряд ли.
Майкл хмурится, стоит мне шагнуть на территорию его кабинета. Нет, мы никогда не были в контрах, просто со всеми этими событиями он отдалился, ещё бы, теперь, когда меня нет, он полноправно займёт мое место, он всегда этого хотел. Втайне от меня, но я знала, что его амбиции не дадут ему покоя. Единственное, что нас объединяло, это то, что мы оба чуть ли не молились на Шелеста. Это так странно, но ведь бывают такие люди, как Богдан, они притягивают. Ты смотришь на них как на какое-то божество и не осознаёшь, почему так происходит.
– Привет, Майки, – улыбаюсь, чувствуя его мандраж.
Надеюсь, он не подумал, что я пришла сюда за скандалом или, того хуже, на работу.
– Добрый день, Окси. Не ожидал, что ты здесь появишься.
– Я тоже… а Богдан, он?!
– Он скоро приедет, и я думаю, будет лучше, если ты уйдёшь отсюда раньше, чем это случится.
– Как грубо, Майк, а ведь когда-то мы с тобой неплохо ладили.
– Поменялись интересы. К тому же не думаю, что Бо будет тебе рад. Прости.
– Спасибо за откровенность, но я всё же подожду его здесь. Ты не против? – приподымаю бровь.
Майк что-то неразборчиво бормочет, и я принимаю это за согласие.
– Как тебе мой бывший кабинет? – провожу ладонью по спинке чёрного кожаного дивана.
– Отлично, но думаю, он мне не пригодится. Мы надолго задержимся в России.
– Почему?
– У Герды проблемы со здоровьем и…
Он обрывает себя, резко отворачивается и, как заведённый, начинает рыться в бумажках на полке. В кабинете повисает тишина.
У Герды проблемы со здоровьем… что бы это могло значить? Она беременна, и у них проблемы? Нет, слишком мало времени прошло. Пока я раздумываю над словами Майка, в офис приезжает Богдан.
Это восхитительно и больно – видеть его здесь. Видеть уставшим, но с живыми, полными блеска глазами. Поджимаю губы, поднимаясь на ноги. Шелест хмурится при виде меня, но никак не выказывает большего недовольства.
– Нужно пого…
– Пошли ко мне, – махает рукой, одновременно кивая Майку.
Этот гад лишь высокомерно оглядывает меня с головы до ног, с присущим ему подхалимством растекаясь перед Шелестом лужицей.
– Садись.
Вот так просто, без приветствий. Слушаюсь и присаживаюсь в кресло. Богдан достает из мини-холодильника бутылку воды, делая пару глотков.
– Окс…
– Богдан, я пришла не ругаться, не навязываться, я просто…
– Извини меня, что всё вышло так. Я поступил неправильно, не как мужик. Сообщать такие вещи по телефону, это… – прикусывает губу, явно сдерживая ругательства, – просто у Герды проблемы со здоровьем, серьёзные проблемы, и я не мог прилететь в тот момент, чтобы расстаться по-человечески.
Почему после его слов вся моя злость тает? Это происходит постоянно, он словно гипнотизирует.
– Я понимаю. Я всегда всё понимала. Это было глупо – вынуждать тебя на всё, что было между нами.
– Наверное, ты права. Во всём, кроме того, что ты вынуждала. Я сам принимал решения… и они были х*ёвыми.
Обходит стол, садясь на спинку кресла, рядом со мной.
– Спасибо тебе, Окс, ты очень многое для меня сделала, во многом помогла… ты невероятная, прости, что не говорил тебе этого раньше, – на лице печальная усмешка.
Сдерживая слёзы, поднимаю на него глаза. Мне так больно, больно видеть его, дышать им, чувствовать, что он рядом. Больно, потому что я знаю свой приговор. Он ушёл. Навсегда.
– Спасибо тебе, Шелест. Ты привнёс в мою жизнь много хорошего, ты просто до космоса протолкнул меня в работе, я теперь до чёртиков востребованный специалист, хотя и пришла сюда никем. Спасибо, что дал эту надежду. Я влюбилась в тебя, как только увидела, ты же кумир миллионов… красавчик и замечательный человек. Очень хороший человек.
– Это пройдёт. Не сразу, но это пройдёт. Ты хорошая, Окс, очень хорошая, и мужик тебе нужен соответствующий. Не я. Точно.
Нервно хихикаю, сжимая руки в кулаки.
– Богдан, если тебе понадобится моя помощь, я всегда… да ты и сам знаешь.
– Знаю. И всегда готов ответить на это взаимностью.
– Да…
– Прости меня за всё.
Киваю как болванчик, вытирая всё же выступившие слезы. Шелест стискивает мои плечи, целуя в макушку. Я так хочу его обнять, прижаться, что, собственно, и делаю. Обнимаю его как можно крепче, вдыхая аромат парфюма. Слёзы дорожками стекают по щекам, спина подрагивает, и я чувствую его легкие, успокаивающие поглаживания. Отрываюсь. Нет, вырываюсь из этих объятий, из этой призрачной неги.
– Я пойду, – шепчу, – мне нужно идти. Пока, – прижимаю сумку к груди и на шатких ногах выбегаю на улицу.
Там, под окнами офиса, сажусь в машину и, проехав пару улиц, припарковавшись возле каких-то домов, рыдаю взахлёб. Ору на всю машину, кусая губы в кровь. Всё. Точка. На этом история подходит к концу. Нет, она закончилась. Она закончилась, так и не успев начаться.
Что я чувствую? Пустоту. Пустоту и боль. Мне холодно, темно, страшно. Я скоро оправлюсь, найду достойного человека, который будет любить меня всем сердцем и сдувать пылинки. Найду, но так и не смогу полюбить его так, как любила Богдана.
Глава 18
Герда
Просыпаюсь оттого, что слышу плач. Детский громкий плач. Становится холодно и страшно. Этот сон не снился мне уже несколько лет. А вот поначалу, когда я только ушла от Шелеста, он преследовал меня почти каждую ночь. Плач нашего погибшего ребёнка, холод того дня…
Я просыпалась в слезах и орала в подушку, как ненормальная. Я потеряла ребёнка. Его ребёнка. В тот день я даже не осознавала этого. Для меня это не было трагедией, я не понимала, что со мной произошло. Тогда мне хватало внешней боли. Боли в глазах Богдана…
Боли от той аварии, и лишь спустя время, когда мой мозг осознал происходящее, когда я добровольно подписала себя на ад под названием «Назаров», ко мне пришла боль потери. Потери не только Шелеста, но и нашего нерождённого ребёнка. Я ненавидела себя за это, ненавидела весь проклятый мир, но уже ничего не могла сделать. Это несправедливо. Всё, что с нами происходило эти годы, одна большая, затянувшаяся несправедливость.
