Шелест делает шаг в мою сторону и почти сразу усаживается на пол. Я сижу на кровати, чувствуя, как он сжимает мои ладони.
– Потерпи, Герда. Прошу тебя. Еще немного. Я вытащу нас отсюда. Я землю буду жрать. Слышишь, все будет хорошо. Еще месяц. Все изменится. Верь мне. Ели ты не будешь в меня верить, тогда кто?
Я реву, смотря в его лицо. Мне так жаль. Так жаль его, себя, нас. Я ненавижу себя за свою слабость, но я с детства жила иначе. Все это – дикость для меня. Когда я уходила из дома, то, как и говорил отец, я не знала, куда шла. Не знала, на что согласилась.
– Я верю в тебя, – киваю, прижимаясь к его широкой груди, – верю, – руки обвивают его шею, и я, как маленькая девочка, рыдаю в его плечо.
Я должна быть сильной, чтобы он чего-то достиг, у него должен быть тыл. Я должна помогать ему, а я лишь тяну его вниз. Убиваю настрой. Вместо того чтобы думать о бое, он думает о том, как заработать денег.
– Прости меня. Я просто устала. Я люблю тебя. Я так сильно тебя люблю.
– Малышка моя, – гладит мои волосы, крепче прижимая к себе, – я тоже, – на ухо, – тоже люблю тебя. Ты самое дорогое, что у меня есть. Я готов на все, чтобы ты улыбалась, слышишь? – с тихим смешком. – На все.
– Богдан…
Глава 10
Богдан
После Гериной истерики меня колбасит третий день. Я не знаю, что мне делать. Все это слишком медленно. Год в унитаз. Но бабла поднять надо. Я и сам об этом уже не первый месяц думаю. Все уходит на клуб, поездки и прочую хрень. Мы живем где-то в промежутках этих трат. И я понимаю, что она в шоке, даже больше… только вот молчала все это время.
Захожу в маршрутку, как-то невзначай вспоминая Игоречка. Он же здесь трется. Кто-кто, а этот на пустом месте бабла поднимет. Копаюсь в телефоне, ища его номер. Главное, чтобы не сменил.
Мы пересекаемся вечером, на Лиговке.
– Мурас, здорово. Не думал, что так скоро встретимся.
– Сам в шоке. Вы тут давно?
– Год почти.
– Какого хрена раньше не звонил?
– Да времени вообще нет.
– Пошли, пройдемся.
– Пошли.
– Как успехи, дерешься?
– Да хреново.
– Слушай, ты, если честно, очень вовремя упал.
– В плане?
– Тут такие дела творятся. Ща расскажу.
Мы заваливаемся в какое-то кафе. Берем по пиву. Вспоминать армейку ни настроения, ни желания нет. Сейчас мы как-то о другом. Игорян по одной открывает карты, а мой мозг медленно анализирует, надо ли оно мне.
– Так что?
– Мутно.
– А как ты еще хочешь бабок поднять?
– А ты на мента вообще учишься? – усмехаюсь.
– Ага. Чтоб не закон меня имел, а я его. Ну так ты как?
– Со стороны посмотреть хочу.
– Пошли. Сегодня давай, в двенадцать начало. Адрес скину сейчас.
– Буду.
– Все, на проходной скажи, что от меня.
– А ты как туда попал?
– На мента учусь.
– Это многое объясняет.
– Поверь, это объясняет все.
– О-о-ок.
Домой не захожу. Не хочу. Нет сил смотреть ей в глаза. Я вижу там обвинения. Еще немного, и она начнет меня ненавидеть. Отношения летят куда-то на обочину жизни, но я ни черта не делаю. У меня иногда еле хватает сил доползти до кровати.
Я выматываю себя и всех вокруг, но ничего не меняется.
В двенадцать я еду на промзону. Здесь полно тачек, амбар уже забит до верхушки. Мурас встречает почти сразу, его даже не приходится искать.
Идем внутрь. Оглядываюсь, оценивая обстановку. Клетка, толпа жаждущих крови и дикие вопли.
Первый бой начинается быстро. Я не успеваю отдуплить, что и куда, а по пареньку уже проезжаются катком. Потом носилки, какие-то недомедики и следующий бой.
Неподалеку стоит мужик, видимо ставил на того инвалида, что унесли. Проиграл немало. По лицу видно.
К двум Мурас знакомит меня с Саней. Это тот самый чувак, что всем здесь рулит. Опер, с которым Мурас крутит дела. Вот вам и ППСник Игорек. Теперь ясно, что к чему.
Саня в двух словах рисует схему. Три боя за ночь. Если выходишь победителем из всех, срываешь куш. Бабки приличные. Контингент, кстати, тоже. Богатые икрожоры.
– Так что, Шелест, если есть желание… наши двери открыты.
– Надо подумать.
– Думай. Я не тороплю. Связь, если что, через Мураса. Ну, или заглядывай к нам сам… Охрана нас с тобой видела, теперь будут пускать без проблем. Можешь как зритель. Тут бывает весело, я тебе скажу.
Киваю, жму им руки и иду на выход. Дома еще долго сижу на кухне в темноте. Три тысячи долларов. Три. По штуке за каждый бой. Эти слова вновь и вновь повторяются в голове. Темная комната лишь подчеркивает эту обреченность, смешанную с надеждой. Стены давят. Три боя. Один вечер – и три штуки в кармане…
Стряхиваю пепел с очередной сигареты. Смотрю в окно – дождь. Его капли медленно стекают по запотевшему стеклу. Холод и смрад улицы уже закрался в комнату. Повернув голову чуть в сторону, вижу, что перед глазами красуется пустая кровать. Скрипнув зубами, выдыхаю, сминаю сигарету, обжигая руку.
Набираю Геру, она скидывает вызов. Прекрасно. Обиделась. У Нельки этой сто процентов сидит. Она тут недалеко живет. Мы как-то заходили. Накидываю куртку и иду прямо туда.
Но мне нужен выход – решение. Старт. Бабки. И я явно не заработаю такие деньги законно, по крайней мере сейчас. Что тогда? Бои. Те самые бои, во время которых сегодня уволокли еле живого пацана. Хотя, судя по его ведению боя, он был явно не профи. Коренастый просто. С силой. Но ее иногда маловато.
Нервы на пределе. Эта мысль уже закралась в сознание. Но я боюсь ее озвучить. Провожу ладонями по лицу, из горла вырывается крик.
Выхожу из лифта, шагая к этой Нельке.
Сердце стучит как ненормальное. Эмоции уже давно превзошли свой предел. Звоню в дверь. Я нашел выход. Теперь надо вернуть эту обиженную домой. Мне открывают не сразу. Понимаю, что в глазок смотрят. Шебуршатся там чего-то.
– Открывай уже. Я знаю, что ты там.
Щелчок замка. Гера выходит в подъезд. На ней шорты, майка и накинутый сверху халат.
– Пошли домой…
– Нет. Я улетаю, Богдан. Уже купила билет.
– Посоветоваться не забыла?
– С кем? Со стенами дома? Тебя никогда там нет. Я, Шелест, одна живу.
– И смысл улетать? Там тоже одна будешь.
– Там ты маячить не будешь. И там мне не будет больно.
