– Не звони мне больше. Мне это неприятно, – добивает, с*ка.
– Да мне тоже не в кайф из-под какого-то ушлепка, – смеюсь, но, Гера, мне не смешно. Больно.
Лучше бы она не отвечала. Молчала. Ее правда мне была не нужна.
– Счастья, – давлюсь истеричным смешком.
– И тебе, Шелест, – шепчет и сбрасывает вызов.
Я еще несколько минут смотрю в пустой коридор, слушаю тишину квартиры, совсем не осознавая, что подыхать начинаю именно сейчас. Не в минуту аварии, не на реабилитации, а именно сейчас. Сейчас, когда она ушла.
***
С*ка, с*ка!
Ору. Ору как ненормальный. Зачем? Зачем ты это делала? Зачем продолжаешь? Ненавижу. Смотрю на это белоснежное платье и хочу разодрать в клочья. Тебя хочу разорвать. С*ка!
Маленькая дрянь. Как ты умело отыгрывала свои партии. *баный спектакль. Танец смерти. Сколько месяцев я жил в неведении об ее гуляниях на стороне? Сколько времени винил во всем себя?
Она мне улыбалась, а я велся. Велся на каждое слово. Каждый бл*дский вздох ловил. Гребаный дебил.
Молодец, Гера. Браво.
Хочется выть. На стены лезть. Убраться подальше. Подальше от тебя.
Но я стою в ста метрах. Мазохист. Смотрю на твое счастливое лицо. Ты меня видишь. Бросаешь взгляды. Но в тебе ничего не меняется. Даже не дрогнешь. Ты стоишь, улыбаешься. Мудаку этому и папаше твоему.
Глаза застилает пеленой. Зря твой папочка дал им приказ впустить меня. Разъ*бу. Всех разъ*бу.
Подрываюсь с места. Ты видишь. Зрачки расширяются. Боишься? Бойся. Я не пощажу. Ты же не пощадила.
Нога касается ступеньки. Еще несколько секунд… и меня с силой оттаскивает назад.
Резкий поворот. Замахиваюсь. Медленно разжимаю кулак. Опускаю руку. Бросаю костыль.
Передо мной стоит Доронин-старший. Хлопает по плечу, кивая в сторону ворот.
– Пошли, проветримся.
Уходя за ним, кидаю последний взгляд в ее сторону. Совет да любовь, с*ка.
– Остынь.
Кто-то из охраны втюхивает мне мой костыль.
– Я спокоен, – смешок.
– Больно, – констатирует.
Отрицательно качаю головой
– Знаю, что больно, я был в твоей шкуре, сынок, и это больно.
Поднимаю на него глаза.
– Дам хороший совет. Работай. Много и упорно. Пройдет время, и станет легче, поверь…
Сажусь на бордюр. Но физическая боль в колене ни капли не затмевает душевную. Доронин присаживается рядом, и ему абсолютно пох*й, что его штаны стоят десятку зелени. Упираюсь взглядом в асфальт.
Работай, Шелест. Работай….
– Совет из вашего опыта?
– Из моего, – прикуривает сигару, которую чуть ли не в зубах ему подает бодигард.
– Она пожалела? – киваю в сторону особняка, словно его ответ даст мне представление о том, что будет с Герой дальше.
– Я ее об этом никогда не спрашивал.
– Вы общаетесь?
– По сей день.
– Я так не смогу.
– Если любишь, сможешь. Все меняется, Богдан… и очень быстро.
– Это уже не любовь, не любовь это!
– Время покажет. Время все ставит по местам.
– Как вы здесь оказались?
– Сыночек признался, что «открыл тебе глаза», идиот.
– Мама Марина поставит вам очередной плюсик.
Он смеется.
– Да уж, минусов мне за эту жизнь хватило.
Ухожу. Молча, не оглядываясь. Сажусь в подъехавшее такси и сваливаю. По дороге заезжаю в алкомаркет, две бутылки водки должно хватить.
Дома ужираюсь в дрова. Мне пох*й на все. И ты меня больше не интересуешь. Принцесса. Гребаная принцесса. Ненавижу. Тварь. Сжимаю в ладони одну из пустых бутылок и запускаю в окно. Стекла разлетаются с грохотом, а мне плевать.
Откупориваю еще одну бутылку, наливаю очередную стопку, но не чувствую горечи. Ничего не чувствую.
