Делла Стрит, секретарь Мейсона, распахнула дверь кабинета
адвоката. Перри Мейсон сидел во вращающемся кресле за своим огромным столом,
задрав на его крышку свои длинные ноги.
— А вот и я, — объявила девушка, снимая перчатки и
выскальзывая из пальто.
Мейсон не проронил ни слова, пока она не повесила пальто в
стенной шкаф и не подошла к столу.
— Делла, добродетель вознаграждена. Я же тебе говорил
сегодня утром, что нам не следует забивать себе головы этим делом о разделе
имущества, пусть даже оно принесет нам деньги. И всего через восемь часов после
нашего разговора мы получили это!
— Дело о разделе имущества принесло бы нам десять тысяч
долларов гонорара, — ледяным тоном возразила Делла. — А это?
Мейсон подмигнул.
— Приключения, от которых ты помолодеешь на десять лет!
— Большинство ваших дел каждый раз старят меня на десять
лет!
Мейсон пропустил мимо ушей замечание своего секретаря.
— В этом деле нет тоскливой обыденности, от которой я того и
гляди завою. Оно сверкает тайной, авантюрой, романтикой. Ну, а с другой
стороны, это сплошное безумие, невозможная бессмыслица: не дело, а черт знает
какая роскошь!
Так я и поняла, когда вы позвонили, — сказала она,
усаживаясь на противоположном конце стола и замечая тот огонек; который
появлялся в его взгляде в минуты душевного возбуждения.
Перри Мейсон, что редко бывает у профессионалов, получал
удовольствие от своей работы. Скажем, врач, проработав некоторое время,
приобретает опыт и знания, но зато утрачивает человеколюбие. Его пациенты
перестают быть для него страдающими людьми и становятся всего лишь носителями
тех или иных симптомов, которые необходимо устранить. Адвокат, набив руку на определенных
делах, превращается в механически действующего робота. Но Перри Мейсон каждый
раз испытывал наслаждение, придумывая хитрые способы обойти юридические
формальности. Он не только рассматривал каждое дело как захватывающее
приключение, но и вникал в человеческую психологию. И с каждым разом методы
Мейсона становились все более отточенными, все более опасными и совершенно
неортодоксальными. Хорошо изучив своего шефа, Делла Стрит по блеску его глаз
могла безошибочно сказать, что новое дело пока представляет для адвоката
дразнящую загадку.
Перри внимательно смотрел на нее, и она машинально поглядела
на себя его глазами. Ее стройные ноги были обуты в коричневые замшевые лодочки.
Бежевый жакет сшит у хорошего портного. С лицом тоже все было в порядке, и новый
оттенок губной помады шел ей. А шляпка была просто неотразима. Делла могла
надеяться, что Мейсон останется доволен.
— Делла, — вздохнул он, — иногда я серьезно опасаюсь, что ты
становишься меркантильной.
— Да? — не предвещающим ничего хорошего тоном протянула она.
— Расскажите-ка мне об этом.
— Ты делаешься расчетливой, осторожной, консервативной. Ты
предпочитаешь поставить в деле точку, а не задавать вопросы.
— Кто-то в этой конторе должен быть практичным, — уже
спокойнее сказала Делла. Но нельзя ли мне узнать, по какому поводу столько
шума? Бог с ним, с ужином, который мне пришлось оставить на столе наполовину не
доеденным, но я все же хотела бы узнать, какого миссионера сжевали людоеды?
— Все произошло уже после того, как ты ушла из конторы. Я тоже
собирался домой и набрасывал последние замечания по делу Джонсона, как вдруг
позвонил один малознакомый адвокат и просил принять его племянницу. Ну, а
вскоре приехала и она сама, и у нас состоялся весьма любопытный разговор.
Делла Стрит соскользнула со стола, взяла блокнот для
стенографирования и придвинула себе стул. От ее непринужденных манер не
осталось и следа, теперь перед адвокатом сидела деловитая секретарша.
— Имена, пожалуйста, — попросила она.
— Джеральд Шор, адвокат, имеет контору в Дебентче-Инвестмент-Билдинг.
Насколько я помню, он занимается весьма узкой отраслью юриспруденции,
обслуживает горнорудные корпорации. Думаю, он и сам азартный игрок, а гонорары
получает частично наличными, а частично акциями тех компаний, которые
организует.
— Дело денежное?
— Да оставь ты свои несносные расчеты! — ухмыльнулся Мейсон.
— Не сомневаюсь, что мы получим нечто большее.
— И что же?
— Он вечно гоняется за миражами. Наши сугубо реалистичные
мыслители считают это пустым делом. Только потому, что мираж лишен определенной
субстанции, они не замечают, сколь увлекательна погоня за ним, и никто так не
наслаждается жизнью, как поклонник миражей.
Его всегда интересует то, что от него ускользает, чего
нельзя сказать о большинстве практичных людей, преследующих конкретные цели.
Да, любовь к жизни — это самое ценное достояние!
— Ну, а как насчет задатка?
— Пока ничего, — признался Мейсон.
— Ясно… Имя племянницы?
— Элен Кендал.
— Возраст?
— Примерно двадцать четыре. Восхитительные фиолетовые глаза.
Очень светлая шатенка. Прелестные ножки, прелестная фигура, хорошо одета.
Определенно мила.
— И никаких денег. Хм. Так вы говорите, она племянница
Джеральда Шора?
— Да. Послушай, я коротко изложу тебе историю их семьи.
Он потянулся за какими-то карандашными набросками и принялся
диктовать. И вот уже скупо изложенные факты в хронологическом порядке заняли
место в блокноте Деллы.
Январским вечером 1932 года пятидесятисемилетний
процветающий финансист Фрэнклин Шор, пообедав с женой, ушел к себе в кабинет.
Там у него побывал посетитель, которого, по всей вероятности, впустил он сам,
поскольку никто из слуг дверей не открывал. Горничная заметила кого-то на
подъездной дорожке, и ей показалось, будто это был Джеральд Шор. Матильда Шор
тоже думала, что из кабинета мужа доносился голос Джеральда, но слышно было
плохо и утверждать что-либо определенно она потом не решилась. Сам же Джеральд
отрицает, что приходил к брату.
Кто бы ни был этот посетитель, ему нужны были деньги.
Матильда Шор ясно слышала, как ее супруг, повысив в гневе голос, наотрез
отказался ссудить ему денег, сказав что-то вроде того, что мир полон ослов,
которые только и ищут, где бы им найти несколько тысчонок, чтобы с легкостью
промотать их. Но даже самый глупый осел должен понимать, что Страна Лентяев
существует вечно лишь в сказках.
Больше ничего из их разговора Матильде услышать не удалось.
Она поднялась наверх, решив немного почитать в постели, и не слышала, когда
посетитель ушел.
И лишь на следующее утро узнала, что ее муж тоже покинул
дом.
То были времена, когда из-за одного слушка мог рухнуть банк,
поэтому супруга Фрэнклина Шора и его компаньоны не сообщали в полицию о его
исчезновении несколько дней. Потом поиски были организованы и официальным, и
частным порядком, но банкир как в воду канул. Банковские дела оказались в
идеальном порядке, и, несмотря на крикливые заголовки в газетах, банк не понес
убытков от исчезновения его президента. Личные дела Фрэнклина тоже были в
ажуре. Но это не только не прояснило загадку, а, наоборот, все запутало, потому
что он ушел из дому практически без денег, захватив лишь несколько сотен
долларов, которые обычно были при нем.
