Ни они, ни я не станем работать даром». Джек уже видел, как Фанни стискивает зубы, как, готовясь к бою, сгибает свои крепкие руки.
Не успев заговорить, она встретилась взглядом с Джеком. Он предостерегающе покачал головой: «Оставь его в покое, Фанни».
Некоторое время жена просто смотрела на Джека. А затем, понимающе кивнув, направилась к бару и налила еще бокал рома. Потом, вернувшись к столу, за которым сидел матрос, поставила перед ним выпивку.
Он быстро расправился и с этой порцией. Несколько глотков — и напиток уже в желудке.
Фанни поставила перед ним еще одну порцию. Она сделала это молча, не привлекая лишнего внимания к бездонному бокалу матроса. В любом случае посетители вряд ли заметили бы это. Благоразумные люди в «Балке» держатся обособленно, сосредоточившись на собственной выпивке. Никто не станет считать, сколько раз Фанни, тайком забирая пустой бокал, заменяет его полным. Никто не обратит внимания на то, как матрос завалится вперед, положив голову на руки.
Постепенно опустошив свои карманы, посетители наконец, пошатываясь, стали один за другим выходить на холодную улицу, и вскоре в зале остался только один человек — моряк, храпевший за угловым столом.
Фанни подошла к двери, заперла ее на засов и обернулась к Джеку.
— Сколько порций ты ему налила? — спросил он.
— В таком количестве и лошадь утопить недолго. Моряк оглушительно захрапел.
— Похоже, он по-прежнему жив-здоров, — заметил Джек.
— И что? Мне теперь вливать выпивку прямо ему в глотку? Они уставились на спящего человека. С его губ отвратительной, длинной нитью сползала слюна. Из потрепанного воротника пальто торчала испачканная угольной пылью шея. На светлую паутину спутанных волос выползла толстая, напившаяся крови вошь.
Джек слегка толкнул моряка локтем в плечо. Тот, ничего не почувствовав, продолжал храпеть.
— Не стоит думать, что все так запросто полягут.
— Он молод. И на вид здоров. «Даже слишком здоров», — подумал Джек.
— Я только что налила ему выпивки на целое состояние. И назад ее уже не получишь.
Джек посильнее пихнул моряка. Тот медленно завалился набок и с грохотом упал на пол. Несколько минут
Джек просто смотрел на него, а потом, нагнувшись, перевернул человека на спину. Черт побери! Он все еще дышит!
— Когда все закончится, я хочу получить деньги за свой ром, — заявила Фанни.
— Тогда и займись этим сама.
— У меня сил не хватит.
Джек взглянул на ее руки — работа с тяжелыми подносами и бочками сделала их плотными и мускулистыми. О, ей вполне хватило бы сил, чтобы задушить мужчину. Просто Фанни не хотела брать на себя ответственность.
— Давай, давай, за дело, — не унималась она.
— Я не могу оставить на нем следов. Это вызовет вопросы.
— Им просто нужен труп. А откуда он взялся, их не интересует.
— Но явно убитый человек…
— Трус.
— Я же говорю — все должно выглядеть естественно.
— Тогда давай сделаем так, чтобы выглядело естественно.
Некоторое время Фанни, сузив глаза, молча рассматривала матроса. О, вряд ли кто-нибудь обрадовался бы, если бы на него вот так смотрела женщина вроде Фанни. В этой жизни Джек боялся немногого, но зато он прекрасно знал свою жену и понимал: если она имеет против тебя зуб — ты не жилец.
— Жди меня здесь, — велела Фанни. Будто бы он собрался куда-то уходить.
Джек слышал, как Фанни потопала по лестнице наверх, в их спальню. Через некоторое время она вернулась, неся в руках старую потертую подушку и грязную тряпку. Джек сразу понял, что у жены на уме, но, когда та протянула ему эти невинные с виду орудия убийства, он не двинулся с места. Джек откапывал трупы, с костей которых отваливалась плоть. Он вылавливал их из реки, вытаскивал из гробов, засовывал их в бочки с рассолом.
Но сотворить труп своими руками — совсем другое дело. И за это дело можно оказаться на виселице.
Тем не менее двадцать долларов есть двадцать долларов. Да и кто хватится этого человека?
Встав на колени возле пьяного моряка — суставы при этом предательски заскрипели, — Джек скрутил тряпку.
Нижняя челюсть посетителя обвисла, язык свесился набок. Джек запихнул тряпицу в открытый рот. Матрос, дернув головой, громко и протяжно втянул воздух через ноздри. Джек опустил подушку ему на лицо и прижал к носу и рту. Матрос тут же очнулся и ухватился за подушку, пытаясь оторвать ее от лица и глотнуть воздуха!
— Держи его руки! Держи! — закричал Джек.
— Я пытаюсь, черт возьми!
Человек вертелся и взбрыкивал, стуча сапогами по полу.
— Я едва держу его! Он вырывается!
— Тогда сядь на него.
— Сама сядь на него!
Приподняв свои юбки, Фанни опустила увесистый зад на извивающиеся бедра матроса. Он продолжал вертеться и взбрыкивать, а она, с раскрасневшимся, вспотевшим лицом, сидела на нем верхом, словно проститутка.
— Он не унимается, — заметил Джек.
— Не отрывай подушку. Прижми посильнее!
Полнейший ужас наделил жертву нечеловеческой силой, и матрос принялся царапать руки Джека, оставляя на них кровавые полосы. Бог мой, сколько же можно умирать? Почему бы ему просто не сдаться и не избавить их от всех этих мучений? Ноготь ободрал Джеку руку. Взревев от боли, он надавил на подушку со всей силы, однако человек не унимался. «Черт бы тебя подрал! Умри же!» — мысленно завопил Джек.
Он с трудом взобрался матросу на грудь и уселся на ребра. Теперь его оседлали оба — и Фанни, и Джек: она расположилась, на бедрах, а он — на груди. Каждый из них весил немало, и объединенными усилиями они наконец таки обездвижили матроса. Теперь дергались только его ступни, каблуки сапог выводили тревожную дробь. Моряк по-прежнему вцеплялся в Джека, но уже не так энергично — в его руках почти не осталось силы. Ноги тоже стали двигаться медленнее, некоторое время они просто тяжело шлепали по полу. Джек ощутил, как под ним в последний раз вздрогнула грудь матроса, затем его руки расслабились и соскользнули на пол.
Джек немного выждал, прежде чем снять подушку. Он взглянул на покрытое пятнами лицо — на коже пропечатались следы грубой материи. Затем вынул изо рта моряка пропиханную слюной тряпку и отбросил ее в сторону. Она с хлюпаньем упала на пол.
— Что ж, дело сделано, — объявила Фанни.
Тяжело дыша, она поднялась на ноги, ее волосы были растрепаны.
— Нужно раздеть этого типа.
Они вместе принялись стаскивать с матроса пальто и рубаху, сапоги и брюки — все до того изношенное и грязное, что уже никому не сгодится. Да и к чему держать у себя вещи мертвеца — вдруг обнаружат? Фанни все же обыскала карманы и, обнаружив горсть монет, возмущенно заворчала:
