— Нет. Никогда даже не упоминал об этом.
Том удивленно взглянул на Генри, который по-прежнему крепко спал.
— Что ж, странно. Я говорил ему, что мы познакомились. И поэтому он позвонил вам.
Джулия сделала жест рукой, давая понять, что стоит отойти от кровати. Они вышли из-за занавески и направились к посту медсестры.
— Генри позвонил мне по поводу бумаг Хильды. Он подумал, что меня заинтересует история дома.
— Верно. Я говорил ему, что вы хотите побольше узнать о костях, найденных у вас в саду. Генри у нас вроде семейного историка, и я подумал, что он, вероятно, поможет вам. — Том бросил взгляд в сторону постели Генри. -
Ну, ему все-таки восемьдесят девять лет. Он и подзабыть что-нибудь может.
— Ум у него необычайно острый.
— Ум или язык? Джулия рассмеялась.
— И то, и другое. Поэтому я испытала потрясение, увидев его на полу. Он казался мне прочным, как скала.
— Я рад, что вы были с ним. Спасибо вам за все. — Том коснулся ее плеча, и Джулия вспыхнула, ощутив тепло его ладони. — С ним очень непросто. Видимо, поэтому он так и не женился. — Том опустил взгляд на больничную карту. -
Зато на бумаге он кажется хорошим пациентом.
— Да, я забыла. Генри говорил, что его внучатый племянник — врач.
— Да, но его я не лечу. Специализируюсь на инфекционных заболеваниях. Доктор Джарвис сказал, что, возможно, наше старое сердечко барахлит.
— Он рвется домой. И просил меня позвонить какому-то типу по имени Барт, чтобы тот переправил нас на яхте.
— Не может быть! — Том поднял глаза. — Барт еще жив?
— Что мы будем с ним делать?
— Мы? — Том закрыл карту. — И как только Генри удалось втянуть вас во все это?
Джулия вздохнула.
— В некотором роде я чувствую свою вину. Это из-за меня он стал копаться во всех своих коробках и так переволновался. Возможно, это для него чересчур, вот он и сломался.
— Невозможно заставить Генри делать то, что он не хочет. Когда мы говорили на прошлой неделе, мне показалось, что он счастлив, чего давно уже не случалось. Обычно он капризный и унылый. А теперь только капризный.
— Я все слышу, — раздался из-за занавески голос Генри. Скорчив физиономию, Том положил карту на стол. Он подошел к постели Генри и отдернул занавеску.
— Ты проснулся.
— Что-то долго ты добирался. А теперь поехали домой.
— Ой! Куда торопиться-то?
— У нас с Джулией полно работы. Осталось еще как минимум двадцать коробок. Где она?
Джулия подошла к занавеске и остановилась рядом с Томом.
— Сейчас уже поздно ехать домой. Почему бы вам не поспать еще?
— Только если вы пообещаете, что завтра же отвезете меня домой. Джулия поглядела на Тома.
— Что скажете?
— Это решит доктор Джарвис, — проговорил он. — Если утром он разрешит, я помогу вам отвезти его домой.
Побуду у него несколько дней и удостоверюсь, что все нормально.
— О, прекрасно! — явно обрадовался Генри. — Ты погостишь у меня!
Том наградил деда удивленной улыбкой.
— Что ж, Генри, это приятно, когда тебе рады.
— Ты-то и принесешь коробки из погреба.
День уже клонился к вечеру, когда они привезли Генри домой на пароме. Доктор Джарвис велел ему сразу же лечь в постель, но Генри, конечно, ничего подобного не сделал. Вместо этого он расположился у лестницы, ведущей в погреб, и начал командовать Томом, который выносил оттуда коробки. Так что, когда для Генри наконец пришло время отправляться в спальню, обессиленным чувствовал себя вовсе не он, а его внучатый племянник.
Том со вздохом опустился в кресло, стоявшее возле камина, и проговорил:
— Ему уже восемьдесят девять, но он по-прежнему умудряется гонять меня туда-сюда. А если я вздумаю им пренебречь, он возьмет свою смертоносную трость.
Джулия перестала перебирать бумаги в коробке и подняла глаза:
— Он всегда был таким?
— Сколько я его помню. Поэтому он и живет один. Никто из родственников не хочет с ним связываться.
— Тогда что же вы здесь делаете?
— Просто он меня все время зовет. У него никогда не было детей. По умолчанию их заменяю я. — Том с надеждой посмотрел на Джулию. — Вам не нужен подержанный дедушка?
— Нет, не нужен, даже если к нему прилагаются четыреста бутылок марочного вина.
— О! Значит, он уже познакомил вас с содержимым своего погреба.
— На прошлой неделе мы нанесли ему небольшой урон. Но мне бы хотелось, чтобы в следующий раз мужчина, который вздумает меня напоить, был не старше семидесяти.
Джулия сосредоточила внимание на документах, которые они чуть раньше вынули из коробки номер пятнадцать. Здесь была пачка старых газет, датированных концом девятнадцатого века и не относящихся к истории Норриса Маршалла. Если синдром барахольщика был генетическим, то Хильда Чамблетт унаследовала его от своей прапрабабушки Маргарет Пейдж, которая, судя по всему, тоже ничего не выбрасывала. Тут были собраны старинные выпуски «Бостон пост» и «Ивнинг транскрипт» и вырезки с кулинарными рецептами, такие хрупкие, что грозили рассыпаться от любого прикосновения. А еще там лежали письма — десятки писем, адресованных Маргарет. Джулия не могла оторваться и читала все подряд, с любопытством заглядывая в жизнь женщины, которая более ста лет назад жила в ее доме, ходила по тем же полам, поднималась по той же лестнице.
Если судить по письмам, собранным за многие годы, доктор Маргарет Тейт-Пейдж прожила долгую интересную жизнь. Если судить по письмам… И каким письмам! Она получала их от выдающихся врачей со всего мира и от любящих внуков, которые, путешествуя по Европе, описывали свои обеды, одеяния и услышанные тут и там сплетни. Как жаль, что сейчас никто не пишет таких писем, подумала Джулия, с жадностью поглощая историю о любовных похождениях одного из внуков. А что будет известно обо мне через сто лет после моей смерти?
— Что-нибудь интересное? — осведомился Том.
Джулия даже вздрогнула, обнаружив, что он стоит у нее за спиной и смотрит через плечо.
— Вам это должно быть интересно, — заметила она, стараясь сосредоточиться на письме и не обращать внимания на то, что рука Тома опустилась на спинку ее стула. — Это ведь касается вашей семьи.
Обойдя стол, он сел напротив Джулии.
— Вы и впрямь приехали сюда из-за того древнего скелета?
— Думаете, есть другая причина?
— Должно быть, все это отнимает у вас уйму времени. Разборка коробок, чтение писем…
— Вы даже не представляете, на что сейчас похожа моя жизнь, — отозвалась Джулия, не отрывая взгляд от документов. — Я с удовольствием от нее отвлекаюсь.
