— Он передал грязное полотенце сестре Пул и двинулся дальше, к постели Бериадетты. — А что с этой? — осведомился он.
— Хоть горячка и ослабла, — сообщила сестра Пул, — выделения стали гнойными. Ночью она очень мучилась.
Доктор Крауч снова запустил руку под простынку, ощупывая низ живота. Бернадетта слабо застонала.
— Да, кожа почти холодная, — согласился он. — Но в этом случае… — Он запнулся и поднял таза. — Ей ведь давали морфий?
— Несколько раз, сэр. Как вы предписывали.
Когда доктор вынул руку из-под простыни, на его пальцах поблескивала желтоватая слизь, и сестра подала ему то же самое грязное полотенце.
— Продолжайте давать морфий, — тихо распорядился он. — Пусть ей будет спокойно.
Это прозвучало почти как смертный приговор. От постели к постели, от пациентки к пациентке доктор Крауч продолжал свой обход. Когда он добрался до кровати Арнии, полотенце, которым он обтирал руки, было насквозь пропитано кровью. Роза поднялась, чтобы поприветствовать его.
— Доктор Крауч.
Взглянув на нее, он поморщился:
— Вы мисс…
— Коннелли, — подсказала Роза, удивляясь тому, что этот человек никак не может запомнить ее имя.
А ведь именно она вызвала его в меблированные комнаты, где Арния целый день и ночь безуспешно мучилась родами. Во время визитов доктора Крауча Роза всегда сидела у постели сестры, но все равно каждая новая встреча, казалось, заводила его в тупик. Впрочем, он никогда как следует и не смотрел на Розу — она была всего-навсего второстепенным существом женского пола, не достойным пристального взгляда.
Доктор переключил внимание на сестру Пул.
— А как дела у этой пациентки?
— Полагаю, слабительные, которые вы прописали накануне вечером, за день улучшили качество схваток. Но она не выполнила ваше предписание подняться с кровати и походить по палате.
Глядя на сестру Пул, Роза с трудом сдерживала возмущение. Походить по палате? Они что, потеряли рассудок?
Последние пять дней Роза наблюдала, как Арнию постепенно покидают силы. Наверняка сестра Пул заметила, что пациентка и сесть-то могла с трудом, не то что ходить. Но та даже и не взглянула на Арнию — ее восхищенный взор был направлен на доктора Крауча. Когда врач засунул руку под простыню и ощупал родовые пути, Арния издала до того мучительный стон, что Роза с трудом сдержалась — так ей захотелось оттащить доктора от сестры.
Выпрямившись, доктор Крауч посмотрел на сестру Пул.
— Амниотический мешок разорвался, но шейка матки еще полностью не раскрылась. — Он вытер руки о грязное полотенце. — Сколько дней прошло?
— Сегодня пятый, — ответила сестра Пул.
— Тогда, вероятно, требуется еще одна доза спорыньи. — Обхватив запястье Арнии, он прощупал пульс. — Сердце у нее бьется учащенно. К тому же сегодня ее немного лихорадит. Кровопускание успокоит организм.
Сестра Пул кивнула.
— Я подготовлю…
— Вы уже достаточно пускали кровь, — вмешалась Роза.
Все затихли. Доктор Крауч поднял на нее откровенно удивленный взгляд.
— Еще раз — кем вы ей приходитесь?
— Сестрой. Доктор Крауч, я была здесь, когда вы пускали кровь в первый раз. И во второй, и в третий.
— И вы видели, какую пользу это принесло, — вставила сестра Пул.
— Могу сказать, что никакой.
— Вы не обучены медицине, дорогая моя! И не знаете, на что надо обращать внимание.
— Вы хотите, чтобы я лечил ее, или нет? — раздраженно спросил доктор Крауч.
— Да, сэр, но только не стоит выпускать всю кровь до последней капли!
— Либо придержите язык, мисс Коннелли, либо выйдите из палаты, — холодно проговорила сестра Пул. -
Позвольте доктору сделать то, что необходимо.
— Сегодня у меня все равно нет времени пускать ей кровь. — Доктор Крауч многозначительно взглянул на карманные часы. — Через час у меня прием, а потом нужно будет подготовиться к лекции. Завтра утром я первым делом осмотрю эту пациентку. Возможно, к тому времени мисс… э-э…
— Коннелли, — подсказала Роза.
— Мисс Коннелли убедится, что дополнительные меры в самом деле необходимы. — Он резко закрыл крышку часов. — Господа, встретимся в девять, на утренней лекции. Доброй ночи.
Он кивнул и повернулся к выходу. Когда доктор двинулся прочь, четверо студентов-медиков, словно послушные утята, потянулись следом.
Роза бросилась за ними.
— Сэр! Господин Маршалл, верно?
— Высокий студент обернулся. Это был тот самый темноволосый юноша, который поставил под сомнение целесообразность кровопускания для рожениц, тот, что, по его собственным словам, вырос на ферме. Одного взгляда на его плохо садящий костюм хватило, чтобы понять — материальное положение этого юноши действительно гораздо скромнее, чем у его однокашников. Роза достаточно времени проработала швеей и без труда распознала бы добротный материал, однако костюм студента не отличался хорошим качеством — шерстяная ткань, из которой его сошли, была тусклой и бесформенной, ей не хватало лоска, свойственного превосходному сукну. Его коллеги уже выходили из палаты, а господин Маршалл все еще стоял, выжидающе глядя на Розу. Его глаза выглядели усталыми, и она подумала, что для молодого человека у него слишком утомленное лицо. В отличие от всех прочих, он смотрел на нее прямо, словно разговаривал с равной.
— Я случайно услышала то, что вы сказали доктору, начала Роза. — О кровопускании.
Юноша покачал головой.
— Боюсь, я позволил себе вольность.
— Но ведь это правда? То, что вы сказали?
— Я просто описал свои наблюдения.
— Я не права, сэр? Я должна была позволить пустить кровь?
Он заколебался. Бросил тревожный взгляд на сестру Пул, наблюдавшую за ними с явным осуждением.
— У меня не хватает знаний, чтобы дать совет. Я всего лишь студент первого года. Доктор Крауч мой наставник и превосходный врач.
— Я трижды видела, как он пускал ей кровь, и всякий раз сестры утверждали, что ее состояние улучшилось. Но я вижу, как с каждым днем… — Роза запнулась, ее голос срывался, а к горлу подступили слезы. — Я просто хочу, чтобы Арнии стало лучше.
— Вы советуетесь со студентом? — вмешалась сестра Пул. — Думаете, он знает больше, чем доктор Крауч?
— Она фыркнула. — С тем же успехом можете спросить у помощника конюха, — добавила сестра, выходя из палаты.
Некоторое время господин Маршалл молчал. И заговорил снова только после того, как сестра Пул скрылась из виду, он говорил очень спокойно, но его слова подтвердили самые худшие опасения Розы.
