Я стою, немного разведя руки в разные стороны, и смотрю на это огромное пятно, оно начинается на уровне пупка и смело расползается до самого края подола.
– Что ты наделал? – срываюсь на визг, кажется, у меня закладывает уши от собственного ора. – Это же… это, ты все испортил, – толкаю его в грудь, – зачем ты сюда пришел? Вы все испортили мой праздник.
Всхлипнув, вновь выставляю руки вперед, но он оперативно окольцовывает мои запястья и тянет вниз.
– Совсем больная?
И смотрит, будто на самом деле так думает, думает, что я поехавшая.
– Я тебе ничего не делал, – голос становится резче и грубее.
– Конечно, все вы ничего не делали, – вырываюсь из захвата и, круто развернувшись на своих высоченных каблуках, направляюсь в сторону дома. Пока вышагиваю по дорожке, растираю по лицу слезы своего негодования. Бешусь оттого, что все трещит по швам, портится. Я так ждала сегодняшний день, а сейчас, сейчас хочу, чтобы все закончилось. Хочу спрятаться в спальне и никогда оттуда не выходить.
Обняв себя руками, подхожу к дому, где меня перехватывает мама.
– Тея, – касается моего локтя, и я останавливаюсь, – ты куда пропа… Ты что, плачешь? Доченька?
Мама тянет мой подбородок вверх и качает головой.
– Что случилось?
– Ничего, – уже не сдерживаю слезы, а мамин взгляд скользит по моему платью.
– Ты из-за пятна? Тея, что за мелочь.
– Нет, не из-за него, – всхлипываю и обнимаю маму, почти бросаясь в ее объятия, чувствую, как ее ладони гладят меня по спине, и медленно успокаиваюсь.
– Пойдем в комнату. Пошли? Все мне расскажешь.
Часто киваю и, еле перебирая ногами, иду за ней следом.
В спальне мамуля помогает мне стащить этот дурацкий кусок испорченной ткани и кидает его в корзину для белья.
– Что произошло? – подает мне халат, в который я закутываюсь тут же.
– Юлик меня бросил.
– Когда?
– Сегодня. Полчаса назад. Мам, ну за что он так со мной? – опять начинаю рыдать, чувствуя головную боль.
Мама вздыхает и садится на кровать, утягивая меня за собой.
– Ну и дурак твой Юлик, еще не раз пожалеет, что ушел от такой замечательной девочки, – мамины ладони обхватывают мои щеки, – не плачь, ты же так ждала этот день. Папа там уже не дождется, когда подарок подарит, – стирает мои слезинки.
– Правда? – шмыгаю носом, слегка прихрюкнув.
– Правда. Давай найдем новое платье и пойдем к гостям?
– Хорошо, – киваю, глубоко вдохнув. – А можно я возьму твое? Новое, черное.
– Конечно можно, я сейчас тебе его принесу.
Мама уходит, а я нерасторопно двигаюсь к туалетному столику, чтобы подправить макияж. Хотя, на удивление, он почти не испортился. Не так давно я увлеклась мейкапом, даже брала курс, как оказалось, у меня есть к этому способности.
Подкрасив губы, выглядываю в окно, вновь напарываясь глазами на этого гада. Того самого, с которым я встретилась в беседке. Он проворно шныряет между людьми с подносом, но делает это с таким видом, будто все это – огромное одолжение, ну или так мне просто кажется.
Когда дверь в спальню открывается и мамуля приносит платье, я широко улыбаюсь, думая о том, что она права. Нужно насладиться вечером, а не страдать из-за одного идиота.
Втиснувшись в это нереально удобное и красивое полупрозрачное черное платье, проворачиваюсь вокруг своей оси, наблюдая в зеркало, как струится шелк, украшенный кружевными вставками с цветочным узором и фестончатыми краями.
– Мама, я даже стесняюсь спросить, тебе зачем такое платье? – смеюсь, рассматривая черные гладкие шорты с завышенной талией и бесшовный топ, который пристрочен к основной части платья из полупрозрачного материала.
– Понравилось, – мамуля закидывает ногу на ногу, пожимая плечами.
– А папа меня не убьет, если я так выйду?
– Не думаю. Вот если бы так вышла я… – мамуля смеется и поднимается с кровати. – Давай я подправлю тебе локоны и пойдем вниз.
Я киваю, и после нескольких манипуляций маминых пальцев с лаком для волос мы спускаемся в гостиную, где носится Ник, которого Герда Брониславовна мгновенно хватает за руку, иначе это сокровище либо расшибет себе лоб, либо разделается с гостиной.
– Ты почему один? Папа где?
– Там он, – брат пытается вырвать руку из маминого захвата, – говорит.
– Прекрати носиться.
– Я чуть-чуть.
– Ой, пусть бегает, все равно не угомоним, – сжимаю мамулину ладонь и тяну ее в сад к гостям.
Первые несколько минут чувствую себя неуютно, все же я слишком погорячилась, надев это платье, хотя скованность проходит быстро, а когда в зоне моей видимости появляется Поля, которую я не видела с зимы, все проблемы уходят на сто второй план.
– Поли, – торопливо перебирая ногами, мы идем навстречу друг другу.
– Тея!
Подружка вручает мне ярко-красную коробку и целует в обе щеки.
– Я так рада, что ты прилетела.
–Я спешила как могла. Боже, какое платье, – подмигивает, – Юлик еще не повесился на сосне от ревности. А, кстати, где он?
– Мы расстались.
– Что?
– Да, причем сегодня. Оказалось, он меня разлюбил, – наигранно вздыхаю, а после начинаю ржать.
– Вот урод.
– Это еще мягко сказано.
– Тея! – слышу папин голос и быстрее пули несусь туда.
Отец приобнимает меня, пробегает глазами по платью и переводит взгляд на маму, которая пожимает плечами, улыбаясь своей ярко-красной улыбкой.
– Доченька, – решает проигнорировать наш с мамой конфуз, – мы хотим поздравить тебя с днем рождения.
Вокруг собирается толпа приглашенных гостей, и все с блеском в глазах слушают отца.
Папа желает мне так много всего и говорит столько щемящих сердцу слов, что в какой-то момент я начинаю плакать, ощущая, как крепко он сжимает мою ладонь.
– …мы с мамой посоветовались и решили…
Приглушенная музыка сменяется громкой иностранной мелодией, и папа разворачивает меня лицом к накрытой белой тканью машине. Я замираю.
– Это мне? – делаю шаг, и скользкий материал стягивают с кузова новенького мерседеса-кабриолета.
– Спасибо, – накрываю рот ладонями и во все глаза пялюсь на машину. Несколько секунд молчаливого ступора, после которого я начинаю визжать от переполняющих меня эмоций. – Спасибо-спасибо, – висну на отцовской шее, но очень быстро бегу к автомобилю. Открываю дверь, сажусь в салон, кручу руль и, конечно же, фоткаю всю эту прелесть для инстаграма.
