Заметив мой мерс, Лиля касается маминого плеча и усаживается за руль. Уезжает.
Как только Игнат паркуется, сразу же вылетаю на улицу.
– Зачем она приезжала? – растерянно бегаю глазами по материнскому лицу, чтобы понять хоть что-то.
– Пойдем в дом, нам с тобой нужно поговорить, – мама берет меня под руку и заводит в столовую. – Чай?
– Нет. Что произошло? Зачем приезжала Лиля?
Мама нервно трет виски и присаживается напротив. Берет яблоко из стоящей корзинки, теребит его в ладонях, потирая бликующие красные бока пальцами.
– Доченька, мы вынуждены прекратить тренировки, именно с этим тренером.
– Она от меня отказалась, да?
– Мы подыщем другого...
– Не надо, – отрицательно мотаю головой, – это бесполезно.
– Тея.
– Это глупая затея, мама, я просто не могу.
– Может быть, стоит сходить к психологу?
– Я не сумасшедшая!
– Доченька, к нему и не ходят сумасшедшие.
– Я должна сама, понимаешь, сама, – растираю по щекам слезы, стараясь не смотреть на маму.
– Хорошо. Если ты считаешь, что так для тебя будет лучше…
– Я не знаю, не знаю, как для меня будет лучше. Не знаю. Я чувствую себя слабачкой. У папы была такая серьезная травма, он ходить не мог, а потом восстановился и стал чемпионом, мам. А я какую-то косточку сломала и больше не могу кататься. Мне страшно, я боюсь, что это произойдет снова. Я же опозорилась, там, на чемпионате юниоров, я опозорилась. Папу опозорила.
– Тея, – мама огибает стол и присаживается передо мной на корточки, сжимает ладошки, – девочка моя, ты правда думаешь, что для папы важны эти победы? Милая, мы любим тебя просто потому, что ты есть. Победы – это хорошо, но они не должны быть в ущерб чему-то, слышишь? Папа тобой очень гордится, как и я. Ты же такая умная, красивая, талантливая девочка.
– Правда?
– Конечно. Не плачь. Хочешь, мы с тобой съездим в город, пройдемся по магазинам?
– Давай, – начинаю рыдать еще сильнее, а мама, улыбаясь, гладит меня по голове.
– Тогда умывайся, и выезжаем.
– Ладно.
Пока я ковыряюсь в ванной на первом этаже и привожу свое красное и распухшее лицо в порядок, в гостиной начинают раздаваться голоса. Прислушиваюсь и выключаю воду. Отчетливо слышу голос отца, и кажется, он недоволен. Выглядываю в комнату и сразу оказываюсь замеченной.
– Никакой машины, – папин запрет мгновенно летит мне в лицо.
– Богдан, что случилось? – мама озадаченно смотрит то на меня, то на него.
– Она сбежала от водителя, села за руль одна и разбила бампер. Плевать на машину, – папа сразу сделал уточнение. – Ты хоть представляешь, что с тобой могло случиться в дороге, Тея?!
Хлюпаю носом, присаживаюсь на край дивана.
– Я не специально, просто…
– Что «просто»?
– А я изначально была против! – мама обращается к отцу. – У нее нет никакого опыта, никакого.
– Прекрати, Герда.
– Прекратить? Ты пришел, всех накрутил, а теперь говоришь мне прекратить?
– Не ругайтесь, – скулю себе под нос, – я больше не сяду за руль, водитель из меня не очень, как и фигуристка.
Мама, желающая что-то до этого сказать, закусывает губу. Ее взгляд меняется, и она садится рядом.
– Тея, – вздыхает.
– Что случилось? – отец присаживается по другую от меня сторону.
– Лиля Федоровна от меня отказалась, я опять не смогла, не смогла сегодня, – накрываю лицо ладонями, а в голове появляется нарастающая боль, – ты же смог. Почему я не могу?
Папа потирает указательным пальцем бровь, касаясь мамы беглым взглядом.
– Тея, прошло еще немного времени. Если ты действительно этого хочешь, то у тебя все получится.
– Правда?
– Правда, иди сюда.
Придвигаюсь ближе, упираясь носом в отцовское плечо, продолжая всхлипывать.
– Не реви.
– Я не реву.
– Тейка опять ноет?
Лепрекон, как и всегда, появляется в самый неподходящий момент. Отстраняюсь от папы, прищуренно смотря на Ника.
– Изыди, нечисть.
– Сама такая. Пап, ты обещал пострелять из арбалета.
– Сейчас поедем. Не реви, – касается моей щеки.
Часто киваю, пытаясь улыбнуться, и почти сразу ощущаю мамино прикосновение к моим волосам. Подвигаюсь к ней.
– Заплети мне что-нибудь.
– Давай, – мама разделяет пряди, обращаясь к отцу: – Вы надолго?
– Нет, на пару часов. Я позвоню, когда Никиту домой отправлю. Мне потом нужно еще в офис заехать.
– Хорошо. Но я тебя прошу, следи за ним.
– Не переживай, ему выдадут пластмассовые стрелы.
– Я не хочу поддельные стрелы.
– А тебя не спрашивают, – папа подталкивает мелкого к выходу и, поцеловав маму, уходит следом.
– Успокоилась?
– Да. Мам, а можно сегодня к Польке поехать? В город.
– Зачем?
– Мы так давно не виделись, поболтаем, купим шампанского, посмотрим сериальчик.
– Шампанское в этом списке лишнее.
– Мне уже есть восемнадцать, – смеюсь.
– Да-да, я все никак не могу привыкнуть, какая ты у нас уже взрослая.
– Так можно?
– Можно, водитель тебя отвезет.
– А завтра я позвоню ему, когда меня нужно будет забрать.
– Хорошо.
– Ты самая лучшая мама на свете!
***
– Встречай гостей, – заваливаюсь к подруге, целуя в обе щеки, – блин, как у тебя здесь миленько, – прохожу вглубь квартиры, скинув босоножки.
– Мне тоже нравится, даже жаль, что я так редко тут бываю.
– Итак, какие у нас планы? – забираюсь с ногами на диван в центре гостиной. В квартире два уровня, на первом нет стен, только зональные ограждения и окна, эти огромные окна с нереально красивым видом на город.
– В общем, Тея, – Полина загорается каким-то сумасшедшим предвкушением, – мы едем на дрифт.
– Ты серьезно? – моя радость угасает. – Тебе действительно этого хочется?
– Это же адреналин. Ты только представь, – Полька разводит руки, – ночь, многоуровневая парковка, запах паленой резины шин, куча красавчиков на отпадных тачках…
– Мне кажется, ты идеализируешь, – вздыхаю.
– Ну Шелест, ну поехали, будет весело. В Японии это проходит так атмосферно.
