- Что-то случилось? – прочищаю горло.
Говорю тихо, и так понимая, что что-то произошло, он, как по щелчку, перестал быть собой.
- У отца сердечный приступ, сказали, он без сознания, - прикрывает глаза, разжимая пальцы.
Непроизвольно кладу раскрытую ладонь на его грудь, хочу поддержать. Мне не по себе от того, что я вижу. Человек, который сейчас передо мной, и человек, которого он старается из себя строить - абсолютно разные люди.
- Я доберусь сама, - закусываю губу, - или, если хочешь, могу поехать с тобой.
Не знаю, зачем я это говорю? О чём я думаю? Я чужой человек, и вряд ли я ему там нужна.
Но вопреки моим мыслям я слышу уверенное: «Поехали».
В огромном медицинском центре, куда мы приезжаем, нас сразу же встречает высокий мужчина. Он лысый и в чёрном костюме-двойке, у него суровое лицо, и вообще он наводит страх. Поджимаю губы, идя следом. В лифте слишком душно, несмотря на то, что он большой, чувствую себя неуютно, меня словно что-то душит. Пальцы подрагивают, я волнуюсь. Больничные стены навеивают не самые приятные воспоминания.
Когда мы выходим на этаж, то я не верю своим глазам, повсюду эти люди в чёрных костюмах, у некоторых из них я вижу пистолеты. У огромных стеклянных дверей они чуть ли не обыскивают медперсонал металлоискателями.
Доронин идёт туда, кидая этим людям что-то вроде «она со мной». Длинный белый коридор кажется слишком оживлённым, из-за угла показывается медсестра, она подаёт халаты, беспрекословно накидываю свой на плечи, а Данил лишь отмахивается.
Оглядываюсь и наконец понимаю, что я ни черта не знаю об этом человеке. Кто его отец? Кто все эти люди? Неужели я вижу это наяву, а не в каком-то фильме?
Доронин дёргается, а я замечаю идущего к нам мужчину, когда он подходит ближе, я узнаю в нём того самого доктора, к которому меня тогда отвёз Данил. Врач прищуривается, оглядывая меня не менее любопытно, чем я его, и, убрав руки в карманы халата, наконец, останавливается напротив нас. Отвожу взгляд.
- Что с ним?
- Уже всё хорошо. Нервы, не мальчик уже.
- Где он?
Доктор опускает глаза, явно нервничая.
- Данил, Александр Николаевич просил к нему никого не пускать. Он пришёл в себя почти сразу, как мы тебе сообщили.
- Марина в курсе?
- Она у него.
- Зайду…
- Он просил никого больше к нему не пускать. Даже тебя.
Доронин усмехается, по его лицу проползает довольно кровожадная улыбка, а я жалею, что стала свидетелем всего этого. Это неприятно, видеть всё это, чувствуешь себя преступницей, словно подслушала то, что было явно не для твоих ушей.
- Знаешь, - хлопает мужчину по плечу, - передай отцу, я рад, что он не сдох, - резко разворачивается.
Его кроссовки издают скрип о глянцевый пол, и он начинает идти к горящей зелёным табличке «выход». Сделав пару шагов, замирает, возвращается, берёт меня за руку и тащит за собой. Мы молча идём до лифта, так же в тишине выходим на улицу. Я не знаю, что делать, мне хочется как-то его поддержать. Но я боюсь начать говорить хоть что-то.
Доронин достаёт айкос, затягивается несколько раз, прижимаясь спиной к машине. Делаю шаг ему навстречу и обнимаю. Просто обнимаю как можно крепче.
- Я вызову тебе такси.
Его голос кажется чужим, безразличным. Он отодвигает меня от себя, повторно делая затяжку, и смотрит куда-то сквозь моё тело. Тушуюсь, обнимая себя руками, наверное, я могла ожидать многого, но не этого точно. Глупая Эля…
- Я надеюсь, ты не успела напитаться надеждами? Всё, что было между нами, ты же понимаешь, это должно было произойти. Всё это ничего не значило.
- Доронин, ну почему ты такой? – немного отстраняюсь.
Я понимаю, зачем он это говорит, и понимаю, какую реакцию от меня ждёт. Не дождётся! Теперь я знаю чуточку больше, и многие вещи мне становятся яснее, чем раньше. Сейчас я спокойно сяду в такси и поеду домой, приду в себя, дождусь, когда этот идиот сделает то же самое, и вот тогда мы поговорим нормально.
После такого бешеного дня я ложусь спать довольно рано. Мне, конечно, обидно, но я стараюсь внушить себе, что всё хорошо, что Доронин сейчас просто обиженный на отца ребёнок. С подобным настроем я закрываю глаза, прилипая щекой к подушке.
Я вижу такой яркий сон, он мне нравится, краски, окружающие меня, заставляют улыбаться, чувствовать радость и тепло. Запах скошенной травы, я вдыхаю его полной грудью, бегу к ещё еле виднеющимся верхушкам деревьев, а после падаю на землю, слыша громкую, грозную трель.
Мне становится страшно, перед глазами встают картинки той ночи, я вижу огонь, свет фар, слепящий мои глаза, кричу и резко вскакиваю на постели. В комнате темно, сердце бьётся как ненормальное, вновь раздаётся звон. Вздрагиваю, понимая, что всё это время кто-то назойливо звонил в дверь.
Накидываю халат и, посмотрев в глазок, открываю. Кого-кого, но увидеть на пороге квартиры этого человека кажется удивительным. Хорошо, что родители в Финляндии, иначе я бы не знала, как объяснить здесь появление Артура. Того самого Артура, который привёз меня тогда домой, того, кто охраняет Доронина.
- Доброй ночи, Эльвира.
- Здравствуйте, кажется, главное слово здесь - ночь.
- Простите за беспокойство, но не могли бы вы проехать со мной?
- Что? У Доронина там вообще крышу сорвало? Никуда я не поеду, так ему и передайте! Сам пусть...
- Вы не так поняли, это не Данил просил, а я. Он уже несколько часов пьёт и играет в «Империи».
- Где?
- Игральная зона. Казино.
Тру глаза, пока ничего не понимая.
- И?
- Зная Данила, вечер может закончиться чем-то не очень хорошим, он проиграется, кого-нибудь уволит, сядет за руль, разобьёт машину, в худшем случае свою башку. Его отец оторвёт головы нам... а если вы нам поможете его оттуда забрать…
- Он не станет меня слушать. Точно не сегодня.
- Вы слишком себя недооцениваете, если бы я был уверен, что Даня не послушает, приехал бы к вам?
- Не знаю, - поджимаю губы, - попытка не пытка...
- Переодевайтесь, я подожду вас на кухне.
- Ладно, - киваю.
Ну а что мне остаётся делать? Если он на самом деле попадёт в неприятности, а я буду знать, что могла бы ему помочь их избежать, но не осталась равнодушной, я себе это вряд ли прощу.
Умывшись, расчёсываю волосы, быстро вытягиваю кончики утюжком, крашу ресницы и причёсываю брови, немного блеска для губ и облачение в вытащенное из гардероба длинное красное платье, с широкой юбкой и топом с открытой спиной, уже в прихожей кожаная куртка и чёрные туфли. Одеваться тепло смысла нет, меня отвезут и привезут обратно.
