— Здесь следы крови, сэр. Кажется, наш убийца мыл руки.
— Да? Хладнокровный ублюдок. Есть отпечатки?
— Несколько есть, там и здесь. Большинство, скорее всего, самой жертвы. Один свежий на дверной ручке. Вероятно, нашего свидетеля.
Поки кивнул и вернулся в гостиную. Это был их козырной туз. Свидетель. Превозмогая боль, она смогла рассказать бригаде скорой об ужасной сцене, которую увидела в квартире номер 710.
Он взглянул на Броуфи.
— Нашли сумочку доктора Чесни?
— Ее не оказалось на лестнице, кто-то забрал.
Поки помолчал. В женской сумочке много всего, в том числе — бумажник, водительское удостоверение, ключи от дома.
Он захлопнул свой блокнот.
— Сержант?
— Сэр?
— Надо обеспечить доктору Чесни круглосуточную охрану, немедленно. Человек должен быть и в холле. И проследить каждый звонок, если ее будут спрашивать.
Броуфи посмотрел с сомнением:
— И надолго?
— Пока Чесни в клинике. Сейчас она у нас в роли подсадной утки.
— Вы считаете, что он попробует добраться до нее в клинике?
— Не знаю. — Поки вздохнул. — Мы не знаем пока, с чем и с кем имеем дело. Но на руках уже два одинаковых убийства. — Он с мрачным видом засунул свой блокнот в карман. — А она — наш единственный свидетель.
Фил Гликмен был верен себе. Было субботнее утро, единственный день недели, когда Дэвид мог работать без помех, разобраться не торопясь с накопившимися делами и бумагами, которые грозили завалить стол. Его молодой помощник был расторопен, напорист и умен, но никогда не закрывал рот. Дэвид подозревал, что молодой человек болтает даже во сне.
— Так я ему говорю: доктор, вы что, хотите мне сказать, ушная артерия идет над височной? Ну, парень сразу смутился и стал оправдываться, — Гликмен с восторгом хлопнул ладонью о ладонь, — понял, что попал впросак. Неплохо, а? — Дэвид лишь кивнул. Гликмен немного увял, но через секунду снова вдохновился: — Как идет дело О'Брайен? Они готовы сдаться?
— Не думаю, насколько я знаю Кейт Чесни.
— Она тупая?
— Упрямая и самоуверенная.
— Белые халаты часто таковы.
Дэвид устало запустил пальцы в волосы.
— Надеюсь, не дойдет до суда.
— Будет так легко справиться, как расстрелять кроликов в клетке.
— Слишком легко.
Гликмен рассмеялся:
— Раньше вас это не волновало.
Действительно, почему это волнует меня теперь?
Дело О'Брайен было простым. Все, что надо сделать, — собрать несколько документов, сделать несколько грозных заявлений, и можно протягивать руку за чеком. Но вместо праздника он сидит в субботу за делами и терзается сомнениями. Зевнув, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Он плохо провел ночь, долго ворочался на постели. Снились отрывочные тревожные сны, он не видел таких много лет.
Во сне с ним была женщина. Она стояла неподвижно, спиной к освещенному окну, лицо в тени. Сначала он думал, что это его жена Линда. Но происходили странные вещи. Она замерла как олень, застигнутый в лесу охотником. Он начал ее раздевать, но его руки были неловки, он не мог справиться с застежкой и оторвал пуговицу. Она засмеялась грудным волнующим смехом, и он понял, что это не Линда. Подняв глаза, он увидел, что перед ним Кейт Чесни. Потом ее пальцы легонько коснулись его лица. Он проснулся, липкий от пота и охватившего желания. Засыпал, и сон снова возвращался. И даже сейчас, закрыв глаза, он опять увидел ее перед собой и вновь ощутил волнение.
Усилием воли он отогнал мысли о Кейт. Он уже слишком стар для этого, даже представить трудно, чтобы он завел интрижку с обвиняемой стороной.
Да, красивые женщины часто появлялись в его офисе, и иногда какая-нибудь из них ясно посылала сигналы, которые мужчина, если у него в жилах течет горячая кровь, безошибочно узнает. Наклон головы, взгляд, как будто ненароком показанное бедро. Его всегда это забавляло, но он никогда не испытывал искушения спать с клиентками, это не входило в прайс-лист.
Но Кейт Чесни не посылала сигналов. Она не скрывала презрения к адвокатам, равно как он — неприязни к докторам. Тогда почему из всех женщин, входивших в его кабинет, именно она вызвала такое смятение, что он постоянно думает о ней? Он достал из нагрудного кармана серебряную ручку. Клиника находится всего в нескольких кварталах отсюда. Может быть, у нее сегодня дежурство? И от возможности ее увидеть вновь Дэвид испытал смесь неприязни и влечения, как будто он снова был юнцом, не умеющим пригласить девушку на свидание. Плохой знак.
Он никак не мог избавиться от этой мысли. Сунув ручку обратно в карман, собрал бумаги и засунул в портфель. Через пятнадцать минут он уже пересекал вестибюль клиники. Снял трубку местного телефона. Ответила оператор.
— Я хочу связаться с доктором Чесни. Она в здании?
— Доктор Чесни? — Последовала долгая пауза. — Кажется, она в клинике. Кто говорит?
Он хотел назвать свое имя, но передумал.
Если Кейт узнает, кто звонит, может не ответить.
— Друг, — ответил он глупо.
— Подождите, пожалуйста.
Заиграла какая-то ужасная музыка, он нетерпеливо стучал пальцами по стене, и вдруг его поразило, что он ужасно хочет ее увидеть и волнуется. Я сошел с ума. Или соскучился по женскому обществу. То и другое. Он вдруг повесил трубку, повернулся, чтобы уйти, но дорогу загородили два копа внушительных размеров.
— Не возражаете, если мы предложим пройти с нами? — вежливо предложил один.
— Возражаю.
— Не стоит. — Тон сменился на угрожающий.
Дэвид недоверчиво рассмеялся:
— Что я сделал, ребята? Неправильная парковка? Оскорбил вашу маму?
Не говоря ни слова, крепко взяли его под руки и потащили в административный корпус.
— Это арест? — Ответа не было. — Но вы должны мне сказать о моих правах! — Опять молчание. — О'кей. Тогда, может быть, я проинформирую вас о ваших. Я адвокат.
— Тебе повезло, — сухо отозвался один. Дэвида привели в конференц-зал.
— Но вы не можете меня арестовать, не предъявив обвинения!
— Мы выполняем приказ.
— Чей?
Неожиданно рядом раздался знакомый голос.
— Мой.
Дэвид повернулся и увидел человека, чье лицо не доводилось встречать со времени работы в офисе прокурора. Черты детектива по расследованию убийств Ай Чанг Поки являли собой смешение крови: намек на китайскую в разрезе глаз, португальскую в квадратной челюсти, сильную порцию полинезийской в цвете кожи. Он мало изменился за восемь лет, может быть, только немного потолстел, но даже костюм был тот же, старый, из дешевого полиэстера.
