– Да кому от этого плохо, – Аня нагнулась к уху, быстро и яростно шепча. – Саша, это кусок колбасы, а ее из-за него лишат силы. Навсегда, понимаешь? Ты знаешь Закон. Лишат силы, лишат всего, лишат банально здоровья, да и жизни – ты ведь видела, что она вовсе не молода. Ее убьют из-за дурацкой колбасы.
– Ну нельзя так, – Саша вырвалась из рук Ани.
И остановилась на секунду в нерешительности. Каково это – остаться без магии? Навсегда, а не просто ходя в наручниках в Ордене? Эта колбасная воровка ведь была магом, ни каким-нибудь оборотнем, опасным для людей. Волшебницей, как и она сама. Если бы Саше вот так пришлось бы воровать колбасу…
Не пришлось бы. Никогда.
Не зарекайся, – оппонирует она внутреннему голосу, вспоминая, как сама питалась на две тысячи рублей в месяц. Время, когда и дерьмовый паштет за пятнадцать рублей был ужином, а хлеб, посыпанный сахаром – деликатесом. Не самое лучшее время… А у этой женщины еще и ребенок был.
– Идем, Саш, – Аня вернулась к кассе и расплатилась за выбранные булочки и колу. – Колбаса не стоит жизни, поверь мне. Ты ведь видела ее ауру. Если отобрать силу – она не проживет долго. Без подпитки магией превратиться в болезненную старуху, которой и является. Ей же не меньше семидесяти, а то и больше. Или ты думаешь, что отобрать у мага силу – долголетие останется? Тело тут же станет соответствовать своему реальному возрасту. Вот почему так дорожат магией старые волшебники, что хотя бы сотню разменяли. Да и ты сама видела, что той силы у нее крохи, почти все на подпитку тела и уходит. Она не причинит никому вреда.
– Откуда ты все это знаешь?
Аня саркастично улыбается.
– Я выросла на территории, как говорят в Ордене, «незаконной запрещенной организации «Свобода». Состоящей из Затронутых, не желающих встревать в вечную войну Ордена и Обращенных, но и не собирающихся отказываться от магии. Мы никому не мешаем и живем вдали от людей. Просто живем, понимаешь? И прерывая твой вопрос – да, в Ордене знают об этом. Но им нравится думать, что я могу «исправиться», и поэтому они согласились на мое обучение, когда отец отправил меня сюда. Это не секрет, на самом деле.
– Я не знала.
– Не хотела знать. Так бы тот же Азамат тебя просветил.
– Ну, я…
Договорить Саше не дали. Они с Аней вывернули из-за угла дома и увидели Азамата. И рядом с ним лежащее навзничь тело той самой женщины из магазина. Ребенка нигде не было видно.
– Затронутых тут не должно быть, и вот я поймал еще одну, под личиной. Неплохой улов, а? Сейчас извещу Олега и мы точно идем домой, – ухмыльнулся довольный собой парень.
Дотянуться до телефона Аня ему не дала. Саша не успела даже дернуться, когда оглушающее с выданного оперативником амулета угодило прямо в грудь армянина. И тот свалился на землю в еще более неаккуратной позе, чем женщина рядом.
– Что…?
– Прости. Ты ведь не пойдешь со мной, верно?
– Что? Куда?
– Ты была хорошей подругой, – улыбается Аня. – Но убить эту женщину я не могу позволить. Прости.
Саша почти успела поставить щит. Почти.
Мир на секунду померк, а когда она пришла в себя, то во дворе пятиэтажки остался только лежащий без сознания Азамат. Ни женщины, ни Ани.
Домой они не поехали. Ни сейчас, ни позже. Разбирательство продолжилось в кабинете Михаила Ефимовича. Последний разговор с Аней пришлось пересказать дословно и получить строгую рекомендацию при любом контакте доложить тут же хоть кому-нибудь.
Серафим зашел вечером. Молча поставил пиво, и они вместе так же молча его выпили. С один единственным тостом за все время: «За тех, с кем разошлись дороги». Наставник хотя бы ничего не спрашивал – и за это Саша была благодарна.
Она считала Аню другом, но ничего, оказывается, о ней не знала. Вообще ничего. И пусть их пути пересеклись ненадолго… Но все же, все же. Аня ей нравилась. Она привыкла считать, что в Ордене у нее есть друзья. Но Николай с Катей исчезли с горизонта, укатив отдыхать куда-то вместе, как пара, и с тех пор даже мелкого письма на электронку не прислав. А Анна поступила так, как считала нужным.
Наверное, правда глупо было думать, что чуть больше, чем полгода общения и совместных посиделок важнее жизни какой-то нарушающей Закон неизвестной женщины. Но все равно – неприятное глухое бессилие ворочалось в груди.
Пиво приносило облегчение. В большей степени потому, что не она его покупала и потому что пила не в одиночестве. А еще потому, что не нужно было ни о чем говорить, только ощущать, как мир теряет четкость.
Саша правда не хотела ничего слышать и ни о чем рассказывать. Разочарование – то, с чем приходится сталкиваться каждому. Она хотела найти друга среди Затронутых и поверила в дружбу, которую сама придумала, только и всего. И обсуждать это не было никакого желания. Как и то, что теперь их вдвоем с Азаматом скорее всего оставят на второй поток. Засчитывать эту попытку сдать практику, кажется, никто не намеревался.
Неудачница. И это при том, что осваивала заклинания она быстрее остальных. И ничего не сделала тогда, когда делать нужно было.
– Если захочешь поговорить, то из меня неплохой слушатель, – Серафим, до того молчавший, перехватил ее взгляд, до того буравивший обои на стене.
Саша только качает головой.
– Верю. Но… Все уже сделано, так? И я просто, – она разводит руками. – Я не знаю, что сказать.
– Значит слов так много, что они пытаются быть произнесенными разом. И так бывает.
– Я, – алкоголь туманил разум, приглушая и грусть, и осторожность, – я не знаю. Я должна быть зла, наверное. Должна была что-то сделать там, остановить Аню. Но я в чем-то… В чем-то понимаю ее. И не понимаю. Разом.
Колбаса не стоит жизни.
Одно нарушение Закона рождает другое. Если одним можно – почему нельзя другим?
– Это нормально. Не забывай о том, что понимать – не значит соглашаться.
– Просто… Все это неправильно.
– В жизни много неправильного. К сожалению. Просто знай – ты не обязана соглашаться. Ни с кем. Понимание и сочувствие делает нас хоть чем-то отличающимися от тех, кто думает только о себе и готов ради себя причинять другим боль. Но это вовсе не значит, что ты обязана разделять чужие взгляды. Что бы не происходило, ты – это ты. И не нужно корить себя за мнимое бездействие.
Саша поднимает глаза на Серафима. Вопрос в ее взгляде слишком очевиден, и маг на него отвечает.
– У меня есть некоторый опыт взаимодействия с людьми, и я могу понимать, насколько тебе сложно дать оценку произошедшему. Когда твой друг идет против правил общества, в котором ты находишься, в ситуации, в которой и ты чувствуешь слишком большую жесткость этих правил… Это всегда сложно. И всегда кажется, что нужно было сделать что-то, что-нибудь, неважно, что на самом деле сделано и чем все закончилось. Так что – не кори себя и не думай «что было если бы…». Анна сделала свой выбор, только и всего.
