– Саша, держи, – Серафим протягивает ей связку амулетов. – Носи их. Никакой магии не используй. Даже простой, даже кому-то там что-то показать из друзей. Про операцию тебе клятва не даст рассказать, но все же. Но не колдовать. Вообще. Никак. Пока я не разрешу – даже если будешь хорошо себя чувствовать. Это серьезно. Понимаешь или наручники одеть?
Саша вздрагивает. Опять?..
– Ладно, понадеюсь на твое благоразумие. С телевизором и приставками с ноутбуками всякими повременить, я насчет эпилепсии не врал в прошлый раз. Отдыхай, восстанавливался, звони, стипендию тебе Миша на карточку перекинул, я заезжать буду по вечерам, ближе к восьми, в гости. Если что-то почувствуешь неладное или просто непривычное – позвони мне. Или просто пожелай меня увидеть – связь ты сейчас из-за истощения не чувствуешь толком, но она есть. Не геройствуй, ладно?
Саша кивает.
Маг улыбается и мягким жестом треплет ее по чуть отросшим за все время с побега волосам.
– Ты прекрасно со всем справилась. Отдыхай.
Глава 11
Проходят дни. Саша много спит, и ночью, и даже днем, но постепенно все меньше. Серафим приходит каждый день проведать и новостями поделиться. Как-то само собой выходит, что Саша рассказывает ему о Свободе и обо всей этой операции. Вовсе не те факты, что так старалась поведать раньше. Какие-то образы, фрагменты, собственные мысли, иногда возникающие в разуме после пробуждения или врывающиеся в реальность откуда-то из ассоциативных глубин памяти, вызывая дрожь. Маг слушает и иногда уточняет что-то. И после таких разговоров воспоминания притупляются.
А еще иногда, когда Саша просыпается посреди ночи от смутных видений, ей кажется, что на груди тихо греет кожу один из амулетов. И точно не кажется то, что под боком мурчит Боня, усыпляя вновь лучше всяких снотворных.
И Катя, и Коля приходят через день – поиграть в настолки без всякой магии и просто пообщаться. Они знают только то, что руководство попросило Сашу помочь в каком-то деле, и поэтому она на время исчезла, и, несмотря на все свое любопытство, не пытаются выяснить подробности, просто радуясь ее возвращению.
В резиденцию ее пока не зовут, хотя и приходить не мешают. Но Саша и не хочет – от занятий ее отстранили на время восстановления, а что там еще делать? Только с Аней говорить, но та, по рассказам Серафима, на допросах молчит и видеть никого не хочет. Дважды Саша порывается приехать. Наставник мягко намекает, что бывшая подруга может быть не в восторге и что всему свое время.
На третий раз Саша не выдерживает. Тем более что ночной сон, наконец не принесший сильного чувства разбитости на куски по пробуждению, подарил ей отличную идею. И она достаточно хорошо себя чувствовала, чтобы ее исполнить.
В Резиденцию она попала без труда – никто не чинил препятствий. Да и где держат Анну Александрову дежурный на входе объяснил без вопросов. Точнее, где найти приставленного к ней охранника.
Держали Аню в том самом помещении, где когда-то коротала часы в ожидании липового приговора сама Саша. А у двери и вправду сидел охранник. Им был как-то виденный на одном из практических занятий молодой оперативник по имени Артем. Стоит только заикнуться о цели визита, и он пускает Сашу в «камеру» без всяких дополнительных вопросов. Наверное, ее велено пустить. Или он знает всю историю. Или… Какая разница?
Саша кивает парню и проходит за дверь, буквально чувствуя разлитое в воздухе напряжение.
Аня, стоящая у стены комнаты-камеры, разворачивается. От тоски и злости в ее глазах, разлитых в Отражении густым флером, у Саши начинает ныть где-то в груди.
Ее отец мертв. Мать сбежала, и, судя по всему, не собирается возвращаться, прячась где-то в обширных лесах Северного Кавказа. Возлюбленный погиб, дом разрушен, а сама Аня может лишиться силы, если будет доказано ее деятельное и добровольное участие во всей этой истории с бомбой.
Но все же она не выстрелила. Могла. Аня ведь не одну секунду стояла с ружьем, нацеленным Саше в спину – и не выстрелила. Но теперь она упорно отказывалась рассказывать следователям хоть что-нибудь молча на допросах. Копая себе могилу.
– Убирайся, – Аня делает шаг вперед. – Мне не нужны ваши льстивые уговоры, ублюдочные убийцы. От тебя в особенности.
– Аня…
– Пошла вон отсюда, иначе, клянусь, ты заплатишь за убийство моего отца, и мне будет плевать на последствия!
– Александрова, немедленно прекратите угрозы, – вмешивается Артем.
– Аня, твой отец отдал жизнь за твое будущее, он…
– Заткнись, мразь, – Аня шагает вперед, занося кулак.
На секунду Саша встречается с ней взглядом – и убирает собственную защиту, вызывая перед внутренним взором последний разговор с Анатолием, буквально посылая его в разум бывшей подруги.
Контакт длится несколько секунд.
Потом спохватившийся Артем отбрасывает Аню с занесенной для удара рукой назад одним взглядом. Впрочем, та и не сопротивляется.
Саша покачивается от резко появившейся слабости.
– Неродова, ты как? – с участием спрашивает Артем.
– Нормально, – Саша чуть улыбается. – Все в порядке.
– Посмотри на меня, – оперативник протягивает руку, чтобы развернуть ее к себе, но Саша отшагивает назад на одних рефлексах, смутно ощущая вновь ту удавку на шее. – О, извини…
– Все в порядке. Я сама этого хотела. Я пойду…
– Ты уверена?
– Уверена, – Саша кивает Артему и быстрым шагом покидает камеру. Почти бегом.
Близость оперативника пугала. Стоило связи разорваться, а Анне покинуть ее разум, как откуда не возьмись, навалился страх.
В кармане пикнул телефон. Сообщение от Серафима с парой слов.
Зайди ко мне. Сейчас.
Уже узнал что она тут? Как?
Первой мыслью было сбежать, но ноги сами несли ее к рабочему месту Серафима. К страху присоединилась зарождающаяся в груди боль и слабость, только усиливая неприятные переживания. Вокруг проходили люди, и только ужас того, что кто-то узнает, увидит ее слабой, не давал упасть на пол и свернуться клубком.
Серафим ждал ее около поворота в тупичок, где и располагался его кабинет. «Вечный резервист», как маг сам себя называл, довольствовался очень небольшой комнатой со столом, парой стульев, крошечным диваном. И телевизором с игровой приставкой, резко контрастирующей со шкафами по периметру, буквально заваленными старыми книгами и делами. Когда-то в комнате находилась часть архива, и избавляться от оставшегося от него хлама маг не стал.
Саша застыла на мгновение, когда Серафим без слов положил ладонь на плечо. Застыла от ужаса, который буквально приковал к месту, и от глухой, тяжелой боли, непонятно с чего разливающейся по телу.
– Я ведь говорил не использовать магию, Саш, – наставник чуть подталкивает ее к двери в кабинет. Сейчас Саше кажется, что без этого она бы тут и свалилась, как куль с дерьмом.
