Я заметила Геманира и фрама Ислуга с дочерью издалека. Девочка вырвалась из рук отца и подбежала, чтобы обнять меня. Приютские дети проводили её ревнивыми взглядами. Потом Ислуг и Мари подошли проститься с Лигрезо, и мы остались наедине с фрамом Геманиром.
- Николь…фра Николь, - поправился Геманир, и я заметила, что он волнуется. – Как мало у нас было времени, чтобы просто поговорить! – мужчина отвёл взгляд, но снова прямо посмотрел на меня. – Но я всё же спрошу вас о том, что важно для меня. Обещайте ответить честно.
- Обещаю, - согласилась я.
- Николь, - тихо сказал он, внимательно глядя на меня своими тёмными тёплыми глазами. – Скажите…вас что-то связывает с Гаризом…кроме приюта?
- Фрам Геманир,… - растерянно сказала я.
- Простите, если я слишком прямолинеен. Он мой друг, и я хочу знать наверняка, чтобы не совершить непоправимой ошибки. Ответьте, прошу вас! Просто скажите – да или нет.
Пауза, наступившая после этого, наверное, показалась Геманиру вечностью, потому что я увидела, как посуровели его глаза и просто физически почувствовала, что сейчас он ровно попрощается и уйдёт из моей жизни…навсегда. Всё вокруг меня восстало после этого, а метка на руке запульсировала и засветилась.
- Нет, - торопливо сказала я, пряча ладонь и сказала, глядя в его изменившиеся глаза. – Я не из тех девушек, кто бывает с мужчиной из-за его богатства или высокого положения в обществе. Моё сердце свободно…если это то, что вы хотели знать.
Геманир улыбнулся, и черты его лица смягчились. Однако он не успел ответить.
- Николь! Пора садиться! – окликнула меня Дженна.
Я улыбнулась Геманиру и попрощалась с ним. Потом мы ещё раз обнялись с Мари, и мы с детьми направились на посадку.
По трапу поднялись без происшествий, однако когда дошло дело до распределения кают, дети словно сошли с ума. Они носились из одной каюты в другую, кто-то пытался занять лучшее место, кто-то горько плакал, вытесненный конкурентами.
- Тихо! – властно сказал коронет Лигрезо, который пришёл проверить, как идёт заселение.
Дети, примолкнув, уставились на него. Кажется, им пришло в голову, что, увидев беспорядки местного значения, коронет передумает брать с собой всех.
- Сейчас фра Николь зачитает, кто в какую каюту заселяется. Предупреждаю, что все, находящиеся на борту корабля, подчиняются непосредственно капитану. Господин Деса строго следит за дисциплиной вверенных ему пассажиров. Скажу больше – он лично обещал мне, что даст подержать штурвал тому, кто в течение дня не получит ни одного замечания от сопровождающих вас дам.
Дети возбуждённо зашумели. Шанс постоять на капитанском мостике заставил всех без возражений занять собственные каюты, и дальше проблем с дисциплиной у нас просто не было.
- Прекрасный ход! – шепнула я Лигрезо, и он чуть улыбнулся в ответ.
- Надеюсь, вы не откажетесь поужинать со мной сегодня вечером, - сказал коронет.
- Не знаю, - честно сказала я. – Если никто из детей не заболеет…
- Буду надеяться, что всё будет хорошо. Я вас ещё навещу, - и Лигрезо удалился на свою палубу. Я проводила его задумчивым взглядом. Наверное, нам нужно поговорить. Будет честнее, если он поймёт, что мне нравится другой.
В дороге мы не скучали. Я придумала для детей простые настольные игры, начертив на листе бумаги что-то вроде тех старых игр-бродилок, где течение относит корабль на два хода вперёд, пираты задерживают на два хода, а кракен безжалостно топит судно. Даже такие немудрёные игры имели огромный успех среди детей. В них с удовольствием играли все – и семилетние малыши и взрослые девочки, мои ровесницы.
Непоседливым мальчишкам, вылетевшим из игры, я предложила сыграть в крестики-нолики или в морской бой. Обе игры не требовали особых приспособлений и скоро тоже стали любимыми. Я даже подумывала устроить турнир по морскому бою.
Детям очень понравилась сытная морская еда, и они, не хуже чем когда-то Беан, хвалились друг перед другом, что знают, как на морском языке называется кухня.
В общем, морское путешествие можно было даже назвать приятным, если бы не шторм, внезапно налетевший на нас в открытом море, после того, как мы уже благополучно миновали два порта.
Впервые мне пришлось поволноваться за жизнь вверенных мне детей, да и за свою собственную, что уж тут скрывать. Разгулявшиеся волны захлёстывали палубу, под ногами всё ходило и качалось. Детям я настрого запретила выходить из кают и наказала держаться и не устраивать кучу малу, чем уже с визгом и явным удовольствием занялись малыши. Они явно не осознавали опасности и воспринимали качающийся под ногами пол как весёлую игру.
Но не все выносили качку так хорошо. Зайдя в каюту к Лиро, я обнаружила её сидящей в обнимку с ведром. Бледно-зелёная и слабая, она выглядела такой больной и несчастной, что у меня сжалось сердце.
- Совсем плохо? – сочувственно спросила я и положила руку на лоб девочки.
Лиро дёрнулась, но сил на серьёзное сопротивление у неё уже не оставалось, и я без труда удержала её на месте.
- Зачем…ты со мной возишься? – слабо спросила девочка.
- Потому что тебе плохо, - удивилась я. – И мне вовсе не доставляет удовольствия видеть, как ты мучаешься.
- И тебе не противно? – усмехнулась Лиро.
- Когда я не могла ходить, Беан выносил за мной горшок. Думаешь, ему было приятно? Дело ведь не в том, что неприятно нам, а в том, что наша помощь облегчит страдания человека.
С моей руки текло успокаивающее тепло, и Лиро понемногу расслаблялась.
- У тебя…рука светится! – удивилась она.
- Это магия. Я не совсем понимаю, как она работает. Она проснулась недавно. Тебе легче?
- Да, - Лиро облегчённо вздохнула. – Спасибо.
- Лиро…Ты можешь не отвечать, если тебе это неприятно. Где ты жила до приюта?
Я уже думала, что она не ответит, но, помолчав, Лиро сказала:
- Когда умерла моя мама, я жила у тётки. Она…она меня ненавидела.
- Почему? – осторожно спросила я.
Лиро поджала губы.
- Она считала, что моя мама отняла у неё жениха. Отец…он потом погиб на войне, но она всё равно считала, что мама во всём виновата. А когда я что-то делала не так, тётя кричала на меня и обещала сдать в приют.
Я сочувственно молчала, надеясь на откровенность Лиро, но та уже опомнилась.
- Нечего меня жалеть! – сварливо сказала она. – А ведро я вынесу сама!
- Для этого есть стюарт, - возразила я, забирая у неё ведро. – А вам запрещено выходить из кают, пока море не успокоится.
Найти стюарта в этой неразберихе было сложновато, и я сама поднялась на палубу, чтобы выплеснуть содержимое ведра в море. Наверное, я всё ещё не привыкла к тому, что в новом теле я хрупкая девушка, и мало чем отличаюсь от своих подопечных приютских детей. Меня швырнуло так, что ведро вылетело за борт, и я сама чуть не последовала за ним, но, вцепившись в поручень, сумела удержаться. Меня тут же окатило солёной водой, и я поспешила спуститься в каюту. Крен палубы не дал мне сделать это быстро, а когда, наконец, я добралась до места, обнаружила под дверью сердитого коронета Лигрезо.
