Отрицательно качаю головой. Не могу. Он не поймет…
Ему, наверное, плевать на семейные связи, одобрение и любовь со стороны близких. Вероятно, он волк-одиночка, а я устала быть тенью в доме родного отца, устала ждать проявления тепла с его стороны…
Я была там словно пустое место! Не хозяйка, но и не совсем прислуга. Сверстники, дети прислуги и сами их родители меня сторонились. Боялись, что я буду стучать на их провинности отцу ради симпатии и признания с его стороны!
Поэтому когда ко мне за помощью обратился человек, единственный, кто относился ко мне с теплом и любовью, я согласилась помочь, не раздумывая. Я жизнь за сестру готова отдать! Багратову не понять.
— Ну что ж… Я был щедрым и терпеливым. Я давал тебе возможность избежать последствий. Ты отказалась, — констатирует факт. — Теперь придется плясать под мою дудку. А дудка у меня свистит, как захочет, — ухмыляется рвано и жестко. — Сама напросилась. Не ной потом, на твои слезы мне будет плевать!
Багратов говорит пулеметной очередью. Я едва успеваю за ходом его мыслей.
— Встань с пола! — рявкает приказ. — Сейчас войдет мой человек, врач, возьмет все необходимые анализы и осмотрит тебя. Сделаешь все, что он скажет. Будешь послушной, — говори с холодной угрозой. — Поняла?
Киваю едва заметно. Багратов отходит к двери, распахивает ее и кивком приглашает в комнату врача.
Все происходит быстро, четко, без приветствий. Врач действует, словно робот, даже не смотрит в мое лицо. Я для него словно манекен, один из тех, на которых студенты-медики отрабатывают манипуляции.
— И еще одно, Мышонок.
Я замираю. Думала, что Багратов уже ушел. Но он обернулся напоследок.
Врач ловко проделывает манипуляции с моей правой рукой, чтобы взять кровь на анализы. Но я почти не замечаю того, что происходит. Поглощена тем, как смотрит на меня Багратов.
Человек-рентген. Его взгляд сканирует, обнажает слой за слоем. Под таким взглядом сложно удержать в секрете даже пылинку. Удивительно, как я еще не проболталась ему, не выдала все свои секретики…
Кажется, он запустил когти мне под ребра и держит их у самого сердца, считывая ритмичные пульсации.
— Располагайся поудобнее, невестушка. Ты здесь надолго. Соскочишь, когда я этого захочу. Но у меня характер, как ты сама сказала, дрянь. И сам я не подарок. Сволочь. Злая. Упрямая, жестокая сволочь. Сволочь, которая не любит, когда ей отказывают и плюют в лицо.
О черт…
Похоже, меня ждет “веселая” жизнь!
Глава 7
Серафима
Веселая жизнь в доме Багратова началась в тот же самый миг, когда за этим властным и жестоким мужчиной закрылась дверь. Врач в комнате начал задавать пытливые вопросы о моем здоровье! Я терпеливо ответила на все вопросы и позволила мужчине себя осмотреть. Однако он не ограничился лишь взятием анализов и первичным осмотром. Вижу, как он разматывает шланг и готовится установить капельницу.
— Зачем это?! — пугаюсь мгновенно.
— Распоряжение хозяина дома.
— Что вы собираетесь мне вводить?!
— Гораздо важнее, что будем выводить.
Действия врача уверенные и четкие. Наверное, такие манипуляции он уже сотню раз проделывал!
— Ложись, — показывает на кровать. — Руку, пожалуйста.
— Лечь могу, но руку не дам.
— Боишься, что я причиню вред?
— Вы бы не боялись на моем месте?
— Я давал клятву Гиппократа. Моя задача — спасать жизни людей, а не отбирать их, моя обязанность — лечить, а не губить.
— Но я жива и здорова.
Врач вздыхает и присаживается на кровать, опускает теплую ладонь на мою коленку покровительственным жестом.
— Как тебя зовут?
Раздумываю. Сказать или нет? Мое имя не такой уж большой секрет.
— Серафима.
— Очень красивое, необычное имя. Меня зовут Андрей.
— А по отчеству?
Он откашливается, с легкой улыбкой поправляет рукой волнистые темные волосы. Я понимаю, что он младше Багратова. Врачу лет тридцать с небольшим от силы. У него открытое, приятное лицо с мягкой улыбкой и светло-карие глаза.
— Просто Андрей. Идет?
— Хорошо, «просто Андрей». Что весомее — клятва Гиппократа или солидное денежное вознаграждение и угрозы со стороны криминального авторитета?
— Ты мне не доверяешь? — усмехается.
— С чего бы?
Кажется, мой лимит доверия был исчерпан Ксаной и Баженовым.
— Скажу по секрету, — подмигивает просто-Андрей. — Я бы тоже не доверял. Но зла я тебе не желаю, а Тимур Дамирович распорядился, чтобы за твоим состоянием тщательно приглядывали. Я могу позвать кого-то из охраны, чтобы они поддержали тебя, пока я устанавливаю капельницу. Но я думаю, нам ни к чему лишние глаза и руки. Я посижу с тобой, пока капельница не закончится. У тебя появится повод доверять мне, когда ты поймешь, что ничего дурного не произойдет. Наоборот, полегчает.
— Мне и так неплохо, — возражаю просто так.
На самом деле мутит и смотреть на яркий свет больно.
— Что ж, начнем…
Андрей не сразу втыкает в меня иглу. Сначала осторожно перетягивает мою руку себе на колено и гладит по запястью, расслабляя осторожными движениями.
— У тебя очень красивые пальцы и довольно сильные руки. Занимаешься спортом?
— Занимаюсь садоводством.
— Да ну? — в карих глазах Андрея мелькает огонек. — Это такая шутка?
— Это такая правда. Папа, воспитавший меня, был садовником. Мне всегда нравилось смотреть за его работой, а потом как-то само собой это стало и моим занятием.
Андрей болтает со мной, но это не мешает ему заниматься своей работой и ловко воткнуть иголку мне под кожу так, что я даже не почувствовала этого.
— Так, процесс запущен, — сверяется с часами. — Чуть быстрее поставлю.
Смотрю на прозрачную жидкость. Даже если там яд, выбора у меня нет… Остается только верить, что Багратов не хочет от меня избавиться таким путем.
— Давно работаешь на Багратова, просто Андрей?
— Моя история мало чем отличается от твоей.
— Это вряд ли! Если только ты тут не под дулом пистолета.
— Я не вижу дула пистолета, приставленного к твоему виску, — пожимает плечами. — Говоря, что моя история мало чем отличается, я лишь хотел сказать о преемственности. Мой отец оказывал услуги Дамиру Багратову. Я пошел по стопам отца и выбрал медицину, так и оказался среди тех, кто работает на Багратова.
— Ты семейный врач Багратова?
