Зачем? Я же ему не нравлюсь. Просто скучно? Да пошел он. Пусть Элайза его развлекает. Она готова в любой миг приласкать и обслужить мужчину!
Покликав по кнопка, нахожу передачу про дельфинов. Удивительные морские животные издают переливчатые звуки и резвятся, как дети. Поневоле на губах расплывается улыбка.
— Нравятся? — спрашивает Багратов.
— Они милые.
— В реальности от их писков уши закладывает, но играть с ними одно удовольствие.
— Были в дельфинарии?
— И в дельфинарии, и на открытой воде наблюдал… А ты?
— Что я? — настораживаюсь.
— Не видела?
— С чего бы? — усмехаюсь горько. — Только по телеку.
— А где была вообще? — Багратов закладывает руки за голову. — В водах какого моря попу свою полоскала?
— Нигде. За пределы города не выезжала. Ни разу не была на море.
— Что?!
Шок на лице мужчины выглядит искренним. Ему сложно поверить, что я ни разу не бывала на море или за границей. Я даже город никогда не покидала. Куда уж мне до заграницы…
Наверное, смущение на моем лице слишком сильное, потому что Багратов внезапно поворачивает голову в мою сторону и смотрит пристально, не мигая…
Я начинаю нервничать. В особенности, когда Багратов подкатывает ко мне всем телом и ленивым, вкрадчивым жестом забрасывает руку мне на плечо. Пальцами второй руки цепляет подбородок и заставляет посмотреть на себя.
— Хочешь на море?
— В чем подвох? — пытаюсь отстраниться.
— Просто скажи, хочешь? Вмиг устрою.
— Спасибо, не надо.
Пытаюсь отвернуться.
— Почему?
— Я потом как-нибудь сама.
— Сама? — губы Багратова неожиданно интимно, мягко касаются моего уха. — Сама ты только по самые крохотные ушки вляпаться можешь. Я уже вижу твое первое самостоятельное путешествие. Тебя облапошат прямиком на вокзале или угонят багаж… Глупый-глупый, наивный Мышонок.
— Я не настолько наивна, чтобы соглашаться на ваши сомнительные предложения. У вас могут быть скрытые мотивы. Спасибо, не надо мне вашего моря, — отвечаю с гулко бьющимся сердцем.
— Скрытые мотивы. Хочешь, кое-что приоткрою?
Багратов поглаживает мою шею пальцами, то запуская ток под кожу, то вынуждая меня покрываться мурашками острого предвкушения.
Запретное. От его вяжущего, манящего вкуса пересыхают губы. Я моментально облизываю их кончиком языка. Грудь Багратова вздымается и опускается, касаясь моего плеча. Глаза до сих пор жалят, прожигают дыры насквозь.
— Ты хорошо справилась. Прошла краш-тест, — движет губами возле уха. — Сегодня. И с Элайзой, и в клубе.
— Что?!
— Я проверял, — продолжает. — Что ты будешь делать. Под дудку родни ты хорошо сплясала, я поставил на то, что при давлении ты будешь делать все, что скажут. Хотел проверить, так ли это. Ты повела себя иначе. Порадовала… — треплет ладонью по голове. — Боевой хомячишка! — неожиданно звонко чмокает меня в висок. — Такое заслуживает небольшого поощрения. Завтра отправляемся на море.
Багратов отстраняется очень быстро. У меня в голове звенит от его оглушающего чмока в висок, еще больше путают и пугают его слова. Мужчина застывает у двери и просит с ослепляющей усмешкой:
— Не смотри на меня так.
— Как?
— Словно я Карабас-Барабас.
— Какая уж из меня Мальвина, — стираю слезинки, неожиданно скатившиеся из глаз.
— Ну вот что ты опять в слезы? — спрашивает с неожиданной досадой. — Я предлагаю тебе договор, он будет честным с моей стороны. Я жду того же и от тебя. Если так и получится, ты быстро забудешь о том, как негативно все начиналось.
— На какой срок договор?
— Время покажет.
— Звучит размыто.
— От меня не уходят. Я ценю преданность. В тебе есть. Просто ориентирована она была у тебя не на тех, кто достоин этого. Ну ничего, я тебя в верном направлении настрою!
Он не дает подумать о сказанном, снова отвешивает приказ:
— Выключай телек. Собирай чемодан и дуй спать. Набирайся сил. Завтра у тебя в меню — море.
*** *** ***
Наверное, сказав про море, Багратов пошутил. Одна из тех его шуточек — пошлых, скабрезных, хлестких. Взрослых. Сколько ему лет? Ксана говорила, что Багратову больше сорока. Но она вообще много чего мне говорила и, как оказалось, по большей части, врала. Могла и насчет Багратова соврать.
Мне кажется, точно соврала насчет возраста, выставив Багратова стариком. Он взрослый, брутальный, но ему явно нет даже сорока лет!
В одном Ксана оказалась права — он жестокий и хладнокровный, действует себе на уме, играет по правилам, известным ему одному. Когда сам создаешь правила, можно в любой момент их изменить или вообще отменить…
Думаю, насчет моря он просто соврал. Соврал? Последнее видится вообще маловероятным. Я не нахожу ни одной причины, чтобы Багратов мне врал.
Зачем? Я и без того не представляю из себя ничего ценного, нет нужды обманывать меня или вводить в заблуждение.
Все как на ладони…
*** *** ***
— Пора.
Свет бьет по глазам.
— Что? — спрашиваю хрипло, прячусь обратно под одеяло.
Какому варвару нужно было потревожить мой сон?! Я и без того с трудом уснула!
— Подъем, мышонок. Пора покидать уютную норку и двигать попу навстречу новым впечатлениям! — гудит низкий, хриплый голос Багратова.
Он буквально заполняет пространство спальни, забирается под кожу колючими мурашками. С трудом разлепила глаза, пытаюсь понять, который час.
3:20.
— Еще ночь!
— Но завтра уже наступило, — возражает Багратов
— Еще ночь. Еще поздно… Я думала, мы никуда не поедем.
— Багратов держит слово! — возражает веско и подгоняет меня громкими хлопками в ладоши. — Давай-давай, скорее вытягивай свою задницу из одеяла. Или, клянусь, так поедешь. В одеяле.
— Сколько у меня времени? Когда я должна собраться?
— Еще вчера, — качает головой.
Как в армии! Нет, даже хуже. Спросонья ничего в голову не приходит!
— Все.
— Что все? — обмираю.
— Время вышло. Сказал же, готовься. Завтра на море. Какого черта ты делала? — взрывается нетерпением Багратов, двинувшись в мою сторону смерчем.
— С-с-с-пать легла.
— Значит, спи.
— А как же море?
— Море отменяется.
