— Развлекайся, сестра, — живая жрица отпускает нить, и жрица-привидение проворно наматывает её на руку. Как поводок.
— Юджин?
Мимоходом она накидывает нить на Лоуренса дополнительной петлёй. Видимо, заметила, трепыхание. Лоуренс же почему-то, насколько позволяет нить, бросается ко мне, протягивает руки и, наконец, делает то, чего я меньше всего от него ожидаю — падает передо мной на колени. Мог бы говорить — умолял бы, наверное. Но и так… очень выразительно.
Гадкое ощущение.
Мы как будто за щенка торгуемся. “Заведи себе ручное приведение”, ага.
— Он мне не нужен, — твёрдо повторяю я.
Жрица сматывает нить, подходит ближе. Лоуренс снова пытается освободиться от пут, но при этом продолжает умоляюще смотреть на меня. Если я дрогну, ничего хорошего не получится. Щеночка можно научить не гадить, а вот Лоуренса… сомневаюсь.
На ладони жрицы вспыхивает вязью рун печать. Вероятно, печать подчинения. Последний шаг, и жрица опускает ладонь ему на шею.
— Пойдём, посмотрим, как сёстры сносят храм твоего бога, котик.
И Лоуренс вдруг обращается в серую дымку, которая жгутом закручивается на запястье жрицы и становится ничем не примечательным графитово-серым браслетом с брелком-котиком. От Лоуренса у котика только глаза — голубые, подвижные.
Жрица исчезает, оставив после себя налёт инея на полу.
Что же…
Тряхнув головой, я киваю рыцарю:
— Нам всё ещё стоит пройти в безопасное место?
Оставаться рядом с распростёртым телом я не хочу, хотя и подозреваю, что долго лежать без дела ему не позволят — поднимут как нежить. Да уж, своеобразные у меня друзья.
Пойти что ли… в библиотеку? Кольца у меня нет, но с рыцарем в качестве сопровождающего, беспокоиться о ключе мне не придётся, он либо дверь пробьёт, либо стену снесёт. И я доберусь до содержимого заветных сундуков. А ещё было бы неплохо разжиться деньгами… Думаю, землеройки не только храм разрушат, но и жилую часть сравняют с землёй. Так почему бы не спасти хотя бы часть имущества? Гельдерны слишком много мне задолжали.
А ещё неплохо бы целенаправленно поискать любые сведения, которые могли бы объяснить их интерес ко мне.
Рыцарь ни о чём не спрашивает, следует за мной, отставая на шаг с тем расчётом, что сможет защитить меня от угрозы с любой стороны. Я сворачиваю в нужный коридор, до библиотеки остаётся не так много, но непонятный звук с другой стороны заставляет меня остановиться. В углу за портьерой кто-то всхлипывает. Звук слишком человеческий, чтобы игнорировать.
Приблизиться не позволяет рыцарь. Он змахивает секирой на обломанной рукояти на всю длину, насколько позволяет рука. И будто бритвой срезает портьеру. Тяжёлая ткань падает.
В свернувшейся клубочком ревущей девице я узнаю свою горничную.
При виде меня девица икает и тотчас зажимает себе рот обеими руками. Хм, ей, наверное, мой телохранитель не понравился? Я склоняю голову к плечу. Девочка не сделала мне ничего плохого. В каком-то смысле она в резиденции такая же пленница — выйти за ворота без разрешения она не может, подчиняется хозяевам.
— Рия, я до сих пор жду чай с мятой.
— Л-леди?
— Чай, Рия, чай.
У меня нет цели мучить горничную. Привычная работа, с одной стороны, поможет ей успокоиться, а, с другой стороны, станет для неё своеобразной защитой. Прямо из стены выходит тень. Рия шарахается.
— Я провожу, прослежу, — шелестит тень.
Пока Рия занята моим чаем, ей не причинят вреда. Надеюсь…
— Да, леди! Обязательно, леди! Сейчас, леди! — она поднимается с пола, кланяется низко и нервозно.
Я отпускаю её лёгким взмахом руки, и Рия бросается в сторону хозяйственной части.
Так, библиотека…
Библиотека встречает меня лежащей на полу створкой двери и лёгким шумом. Рыцарь меня не останавливает, и я осторожно заглядываю внутрь. Мда… Не только я решила без добычи не уходить. Скелеты под руководством призрака… экономки — уж больно вид у тётушки в чепце характерный, трудно заподозрить её в иной профессии — складывают книги в на устроенный здесь же алтарь, а старший скелет поочерёдно пронзает их явно ритуальным клинком. От удара книгу охватывает чёрный пожар тлена, и облысевшая белка-нежить стряхивает прах с алтаря хвостом как метёлкой.
Я не очень понимаю, зачем… убивать книги. Пояснение даёт мой рыцарь:
— В Чертогах Смерти самая лучшая библиотека, леди Юджин.
Охотно верю.
А ещё я понимаю, что зря пришла, потому что в библиотеке после нашествия нежити ловить нечего. Гобелен, прикрывающий тайную дверку аккуратно свёрнут и лежит среди других вещей на расстеленной шторе. Не знаю, по какому принципу сортируют, что “убивать”, а что тащить “живьём”, но это и не важно. Важно, что стеллажи из тайной комнаты тоже опустошают, и содержимое сундуков проплывёт мимо меня. Обидно.
А деньги они тоже выгребают или с золотом мне повезёт?
— Ваш чай, леди Юджин! — окликает меня Рия.
Мда, как-то я не подумавши дала ей поручение. В том углу все привидения и тени её прекрасно чуяли, но не обижали, наоборот, старательно делали вид, что она хорошо спряталась, и её никто не видит, не слышит. А я, получается, вытащила её из укрытия. И бросить…Совесть против, однако доверия к Рие у меня нет хотя бы по той простой причине, что с Гельдернами её может связывать магическая клятва верности.
Она бледна, руки мелко-мелко подрагивают, в поднос аж вцепилась, но держит ровно. На подносе фарфоровый чайник, опоясанный модным цветочным орнаментом, чашка с блюдцем из того же сервиза, хрустальная ваза с шоколадными шариками, мёд, варенье и веточка мяты в качестве украшения.
Расстаралась…
Скелеты по знаку призрачной экономки подтаскивают для меня кресло и круглый столик:
— Присаживайтесь, леди, — радушно приглашает она, подлетев ближе.
— Простите, я не ожидала, что помешаю.
— Что вы, что вы! Как вы могли помешать, леди? Пожалуйста, располагайтесь! Леди, могу предложить вам собрание легенд или поэтический сборник? Какие будут пожелания? А ты что стоишь? — набрасывается она на Рию. — Накрывай госпоже!
Рия вздрагивает, поднос накреняется, но в последний момент ей удаётся справиться, и сервирует Рия безупречно.
Отказываться поздно. Я с лёгким сожалением думаю о том, что пока я буду чаёвничать, шустрые скелеты выгребут всё ценное, а я денег хочу…
— С моей стороны было бестактно, — начинаю я.
Действительно, бестактно. Возможно, при жизни экономка обожала чай, а теперь вынуждена смотреть, как его пью я и не иметь возможности даже пригубить. Всё, что она может — пролететь сквозь чайник. Это довольно жалко, нет?
