— Леди Махаон, я принесла благословение из храма, — обращается Кирин к маме.
— Разве такое возможно? — удивляется Юри.
— Возможно, — я оттягиваю её в сторону, чтобы не мешать богине.
Кирин не приближается к постели вплотную, не совершает никаких жестов, не произносит воззваний, но её охватывает мягкий золотистый свет, будто в спальне зажглось тусклое солнышко. Света становится всё больше, он буквально затопляет комнату, но совершенно не слепит.
Я завороженно смотрю, как свет становится ярче рядом с мамой, он будто стекается к ней и впитывается через кожу. Мама приподнимается над кроватью и вдруг по-настоящему взлетает, а одеяло сваливается обратно на кровать.
— Благословение…, — шепчет рядом Юри.
— Божественно, — соглашаюсь я.
Свет медленно гаснет, и мама плавно опускается на кровать.
Золотая дымка сколько-то ещё держится, но вскоре пропадает и она.
— Мама?!
Мы с Юри одновременно бросаемся к кровати. С одного взгляда ясно, что мама здорова — она даже помолодела и теперь в красоте и свежести превосходит папину гостью. Кажется, магия оказалась со снотворным эффектом или же быстрое восстановление слишком утомительно. Мама, не просыпаясь, поворачивается на бок.
Я аккуратно вытягиваю из-под неё одеяло и накрываю.
Оглянувшись, я вижу Юри, стоящую в дверном проёме и выглядывающую в коридор:
— Девочка из храма пропала, — поясняет сестра. — Ты видела, когда она ушла?
— Нет, не видела.
— Мы должны поблагодарить её.
— В будущем обязательно, — киваю я. — Юри, мы возвращаемся в столицу, поэтому, пожалуйста, собери вещи, без которых мы не сможем отправиться. Чем меньше багаж, тем лучше.
— Как в столицу? Юджин? А… папа?
— Папа задержится в храме.
Может, зря я? Стоит ли тащить с собой несовершеннолетнюю сестру и едва вставшую после болезни маму? Только как я могу оставить их без присмотра?
Отослав Юри, я спускаюсь на первый этаж и застаю в холле прекрасную картину — папина гостья отбывает. На улице её ждёт наёмная коляска, кучер как раз перегружает дорожные саквояжи, причём их подозрительно много. Дорогая гостья случаем не прихватила столовое серебро или что-нибудь в том же духе? Впору звать стражу и требовать досмотр. Но я ведь всё равно не знаю, какие вещи наши, а какие нет. Глупости…
Фыркнув, леди одаряет меня многообещающей улыбкой и громко хлопает входной дверью.
Я остаюсь в холле одна и опускаюсь в ближайшее кресло:
— Не пора ли нам поговорить? — я следую пальцем по изгибам бантика-броши.
Тень не отказывается, и появляется передо мной в своём истинном обличии. Точнее, в обличии, которое я считаю истинным — сотканный из чёрно-серого дыма силуэт, словно внешность, которая была у неё при жизни, безвозвратно стёрлась смертью.
Чем-то грустным повеяло… А ведь тень не производит впечатления несчастной, так что и мне нечего. Лучше уж гадать, не прячется ли под обликом тени тёмная госпожа лично.
— Леди Юджин, вы позвали меня, чтобы молчать? — шепчет тень.
— Нет, — я просто думаю, с чего начать, мыслей в голове так много, что им тесно, и они вызывают мигрень. — Скажи… наш родовой артефакт действительно проклят? Госпожа обещала защитить меня, но не упомянула о проклятье.
Возможно, я поспешила, решив, что могу на неё полагаться?
Глава 32
Шелест тени похож на шуршание песка. Она колеблется, отвечает не сразу:
— Светлая Кирин не стала бы лгать, леди Юджин. Я не знаю, почему госпожа не упомянула о проклятье. Возможно, она сделала бы это на праздновании. Мне известно, что приглашение для вас придёт несколько позже.
— Ясно…
Возможно, всё проще? Возможно, на мне проклятье ещё не проявило себя достаточно, и госпожа спросонья его просто не заметила? У Кирин преимущество — она видела состояние отца.
Разбираться бессмысленно.
Я поднимаюсь с дивана и застываю.
Ехать до столицы далеко и тяжело, терять время на тряску в экипаже ни малейшего желания.
Воспользоваться тёмной тропой? Именно к этому варианту я склоняюсь, хотя минусов больше, чем плюсов. Отбросив сомнения, я зову дочку поварихи и уточняю, что прислуги в доме, кроме неё и её матери, нет. Была горничная — пропала. Я спрашиваю про экономку. Я её помню. Добрейшая женщина, услужливая, но не раболепная. Когда-то она помогла родителям устроиться в непривычном для них маленьком городе, наладила быт.
— С тех пор, как полтора года назад экономка уволилась, хозяйство ведёт моя мама, — с гордостью объясняет девочка. — Раз в неделю лорд Махаон выдавал маме кошелёк, чтобы закупиться на рынке. Мама всегда нанимала носильщиков, трёх или даже четырёх!
— Ага…
Что-то мне подсказывает, что отец в домашние дела не особенно вникал.
— Да!
— А книгу учёта твоя мама тоже вела?
— Нет, леди. Мама же неграмотная, как она будет писать?
Плохо. Меня волнуют не закупки продовольствия, не суммы, осевшие в кармане кухарки, а долги. Оказавшись без денег, я на собственной шкуре очень остро ощутила, как важно, чтобы в кармане звенела монета. Поскольку мы возвращаемся в столицу, а отец застрял в храме на неопределённый срок, позаботиться о расчёте с кухаркой должна я. И с госпожой, у которой мы родители арендуют дом. Следует проплатить вперёд или отказаться от вещей, пусть выбрасывают?
Разобраться надо до вечера, потому что терять время я не собираюсь, и я погружаюсь в хозяйственные хлопоты.
Другой бы кто-то на моём месте справился в разы быстрее и легче. К ужину у меня пухнет голова от обилия счетов и бумаг, в которые я вникла. Зато к часу, который я наметила сама для себя, я справилась!
— Дочка, это правда? — спрашивает мама за ужином, с опаской наблюдая, как я уныло вожу вилкой по тарелке, не с первого раза попадая в тефтели.
При моей любви к чтению и умению погружаться в текст — почти десять лет я провела с книгами — хозяйственные ведомости оказались чем-то совершенно иным. А ещё выяснила, что договор о найме ни с кем из слуг отец не заключал, ограничился договорённостями на словах. Вот как теперь знать, сколько и когда он последний раз выплачивал кухарке, если я даже точную сумму её вознаграждения за месяц не выяснила.
Из хорошего — у меня сложилось самое поверхностное представление о стоимости продуктов, и появилась уверенность, что векселя делают меня не просто состоятельной, а богатой, при желании я смогу арендовать апартаменты, нанять хотя бы одну служанку…
— Мама, ты о чём? Кстати, как ты себя чувствуешь?
— Юджи, ты спрашиваешь меня, как я себя чувствую уже девяносто седьмой раз. Я считаю, да. А чувствую я себя хорошо, хотя и немного непривычно, заново привыкаю быть здоровой и полной сил.
