— А где вы все время пропадали? Я вас две недели не видела уже.
— Домой ездил к своим, невестка родила, — он ещё шире улыбнулся. — внучку.
Я в ответ улыбнулась.
— А, как назвали?
— Машенькой.
— Какая прелесть.
Мы с Петром ещё поболтали немного, а затем он удалился готовить для нас и себя ужин. Хороший человек. Добрый.
В такой тишине, трель дверного звонка оказалось невыносимо громкой. Я подошла к входной двери. Открыла её. И когда увидела человека стоящего на пороге моего дома, я почти шёпотом проговорила:
— Ты?
26
— Привет, — здоровается парень.
Я смотрю на объект моего раздражения, и злюсь. Стоит такой весь мокрый, волосы взъерошены. Темные пряди спадают на лоб, карие глаза сверкают огоньком, пухлые губы изгибаются в порочной улыбке.
Наверное, не прилично вот так держать гостя на пороге дома, и не впускать его. Но мне плевать.
— Как ты нашёл меня? — хрипло спросила я, и не узнала собственный голос.
— Твой отец назвал адрес, вот я и приехал. Поговорить надо, Ва…
— Не о чем говорить, — перебила его. — и желания у меня, видеть тебя тоже нет.
— Все таки поговорим, — сказано решительно.
— Ладно. Заходи, — отступила в сторону, чтобы брюнет смог зайти.
Он зашёл, разулся и мы прошли в гостиную. Только сейчас я заметила, что брюнет хромал. Что интересно у него с ногой?
В глубине души, я рада ему. И, знакомый трепет охватил меня. Мой трепет рос по мере приближения к нему. Он остановился возле большого окна, и повернулся ко мне лицом, руки его были в карманах джинс, белая футболка промокла, и облепила его фигуру словно вторая кожа.
— Варя, — начал брюнет. — позволь мне кое-что тебе рассказать.
Я кивнула, все так же глядя на него. И честно не понимала чего мне ожидать. Доброе слово или удар в зубы.
— Начну с самой нашей первой встречи, — сделал паузу. — помнишь ее?
Я снова кивнула.
— Там в подъезде, они хотели причинить боль тебе. Нет, не изнасиловать. А так, припугнуть. Я был не против, до одного момента.
— Какого? — вырвалось у меня прежде, чем я могла сообразить.
— Ты посмотрела на меня, и я пропал. Поэтому не позволил. Я боролся с этим, но каждый раз проигрывал сам себе, потому что ты вот здесь, — он ткнул пальцем в свою грудь. — я видел их лица, когда они смотрели на тебя, и не знаю поверишь ли ты мне, но готов был глотки им перегрызть.
Я кивала, и внимательно его слушала.
— А потом эта внезапная встреча у нас дома. Хоть я и не подал виду, но чертовски был рад. А у подъезда когда поцеловал, я хотел бы попросить прощения, но не буду, — ухмыльнулся он. — и на дне рождении мамы, я был сам не свой, когда тебя увидел. За Аню извини, она для меня ничего не значит. Ты и только ты. Я расстался с ней. — выдохнул он. — быть с тобой хочу, Варя. Любить тебя, счастливой делать. Не гони только, слышишь?
— Зачем ты все это мне говоришь? — прочистив горло спрашиваю. — ты же знаешь, что между нами быть не чего не может, — слова были резкими, но их нужно было сказать.
Он покачал головой и сделала три шага по направлению ко мне.
— Неудивительно нахрен, — грубо отозвался парень. — неудивительно.
Мы стояли и смотрели друг на друга.
Он снова подошёл ко мне, на этот раз стоял очень рядом. Запах его одеколона защекотал мои ноздри, и я невольно вздохнула глубже.
Мне нравится.
Мое сердце, казалось остановилось, и я не могла нормально дышать, когда он прикоснулся к моей щеке. Нежно так гладит, мою заалевшую щеку. Мой разум отказывался верить в происходящее. Острые черты его лица смягчились, когда он перевёл взгляд на мои губы. Я инстинктивно их приоткрыла, словно давая разрешения на поцелуй.
— Можно? — спрашивает разрешение.
Я ему не ответила. Сама прижалась своими губами к его губам. Он издал звук похожий на рык, и прижал меня к себе. Его ладони легли на мою поясницу, а я обняла его за талию. Его губы мягкие, порочные такие. Нежный поцелуй, заставил меня затрепетать. Он ласкал меня своим языком, сплетаясь с моим в каком-то замысловатом танце.
Он отстранился первым.
Я смотрела в его глаза, и видела обнаженную душу. Он был тем, кто мне был нужен. Кто, мог бы полюбить меня. Все было написано в карих глазах и открытом сердце.
— Руслан, — хрипло проговорила его имя. — я…
— Тсс, — перебил меня. — не надо слов, красивая. Просто дай нам шанс на любовь.
Я кивнула.
— Я позвоню тебе, — поцеловал меня в щеку. — пока.
Не успела опомниться, как его и след простыл. Во мне наверное, должно быть чувство предательства, но его нет. И, честно говоря мне нравится этот парень.
Я хочу знать, что у меня все будет в порядке!
Я думала о нем весь вечер. Думала о нем, когда всей семьей ужинали. Думала, когда принимала душ. Думала всю ночь. Он не покидал мои мысли ни на секунду. Он словно поселился в моей голове, и чувствует себя там очень прекрасно.
Я мечтаю о хорошей жизни, о романтике, о страсти.
27
Странное чувство оцепенения накрыло меня сегодня утром, когда стояла под утренним душем, как и когда зашнуровывала шнурки на своих кроссовках чуть позже. Возможно это из-за недосыпа, возможно это было связанно с моим эмоциональным истощением. Но я не хотела испытывать это. Я просто хочу покоя.
Выбежав за ворота дома, я выбрала другой путь и побежала. Сегодня выбежала позже обычного, в наушниках играет Theory of a Deadman-Bad Girlfriend и действуя намного быстрее, сильнее. Бегаю до тех пор пока мои ноги не стало сводить судорогой, и не стало больно дышать.
После пробежки, я зашла в небольшой магазинчик в посёлке и купила водичку. Пить хотелось очень, так как горло было сухим.
Я брела по дороге к дому, пока не нашла скамейку и не рухнула на неё. Моя голова была опущена, вся такая потная, но меня это не волновало. И, я не могла точно сказать, когда мое рваное дыхание, превратилось в плачь. Не потребовалось много времени, когда слёзы смешались с потом. Не знаю сколько прошло времени, пока я сидела на скамейке и заливалась слезами. Но когда слёзы перестали бежать по моим щекам, я почувствовала облегчение.
Я знала, что теперь я не одинока. Моя шея затекла, и я выпрямилась. И мне стало так неловко от того, что кто-то мог видеть меня плачущей. И краска стыда залила мое лицо. Я посмотрела по сторонам, и когда никого не увидела по близости, выдохнула с облегчением.
И все бремя куда-то ушло, вместе с ношей состоящей из печали, и боли.
