Центральная улица вообще напоминала какую-нибудь из улочек Петрограда. Аккуратные каменные домики в три этажа, вымощенная дорога, хорошее освещение. Цивилизация, однако!
В одном из таких вот домиков, в подвале, находилась пивнушка, а наверху — что-то вроде гостиницы. Мы пришли как раз во время самого разгара веселья. Там уже пили и веселились несколько десятков северян, которые при нашем появлении торжественно заревели, поднимая кружки.
Не успел я оглянуться, как уже сидел за одним из столов, а какая-то симпатичная пухленькая официантка ставила передо мной здоровенную кружку эля.
— Пей!
— Пей!
— Пей!
Пришлось пить…
Эль был вкусным, медовым, да и компания оказалась на удивление приятной. Было в этих ребятах нечто родное.
— Тебе стоит побывать на севере, — сказал мне один из сидящих рядом мужчин. — Это чудесный, суровый край.
— Расскажешь о нем? — спросил я. — Интересно узнать о вас побольше. О вашей истории и философии…
В ответ мой собеседник расхохотался и хлопнул меня ладонью по спине.
— Это край войны. Мы всегда были воинами, ещё до прихода Одноглазого, но лишь с ним мы стали великой державой. Он воздвиг новый Азгард на земле, объединил людей и йотунов. Османы, русичи — все соседи трепетали от нашей мощи. А потом османы призвали хагга! Сраные демоны!
Мой собеседник отхлебнул эля, одним глотком выпив почти полкружки.
— Хотел бы я видеть свой край при Одноглазом, но… Сейчас Тысяча Фьордов действительно тысяча фьордов. Тысяча каменных островков, что разделены тысячами ответвлений великой реки. Смерть Одноглазого изуродовала землю. Наступил Рагнарок из сказаний наших предков.
— И вы стали частью Империи?
— Как видишь, русич, как видишь. У нас был выбор: подчиниться османам, что отдали бы нас поганой хагга, или присоединиться к вам. Мы выбрали второе, но помяни мое слово, придет время, и мы воспрянем. Одноглазый пусть и мертв, но его кровь все ещё живет в нас. И однажды он вернется, воздав всем по заслугам.
Мужчина хлопнул себя по груди кулаком.
— Приятно видеть сильного русича, — довольно хмыкнул он. — В нынешние времена вы слишком размякли, в отличие от нас.
— Размякли?
— Ружья. Пушки. Танки, — мужчина сердито сплюнул на пол, а затем обратился к другому северянину, сидящему напротив. — Эвгар, что думаешь о пушках?
— Оружие трусов и слабаков, — тот тоже сплюнул.
— Вы не используете ружья? — удивился я.
— Только добрую сталь. Мы сражаемся, как сражались наши деды и прадеды при Одноглазом. Мечом и топором, огнем и сталью. Мы пьем кровь Одноглазого и отвоевываем доблесть в схватках.
— Нихрена не понимаю, — рассмеялся я.
* * *
Проснулся я непонятно где, в компании непонятно кого, с жуткой головной болью и таким мерзким ощущением во рту, словно туда напрудила стая бродячих кошек. Сбросив с себя чью-то руку, я кряхтя поднялся и сел на край кровати, хватаясь за голову и пытаясь вспомнить, как вообще вышло, что я в таком ужасном состоянии.
— Северяне… — морщась произнес я, смутно припоминая события прошлой ночи.
Эйрик и его друзья меня в буквальном смысле спаивали, попутно сами доходя до такой кондиции, что у них не алкоголь был в крови, а примесь крови в алкоголе. Но в целом было весело. Они травили байки, шутили и просто общались.
Я повернул голову и окинул стройное обнаженное тело, лежащее рядом. Эти длинные, красные как кровь волосы, струящиеся по почти белой спине… Это прекрасное нежное лицо… Эти формы, о которых Тане можно только мечтать…
Я аж икнул, осознав, какая красотка лежит сейчас со мной.
Но вот с тем, как именно мы тут оказались, были небольшое проблемы. Я почти не помнил, как с ней познакомился. Просто в какой-то момент она оказалась у меня на коленях, а затем мы оказались тут и…
О-о-о-ох…
Воспоминания об этой ночи были смазанными и обрывистыми, больше напоминая какие-то сменяющиеся и слегка перепутанные картинки. Но одно несомненно: тесный контакт был установлен, и кажется, даже удачно, несмотря на мое состояние.
Незнакомка пошевелилась, перевернулась на спину и сладко потянулась, выпятив роскошную грудь. После она приоткрыла один глаз, оказавшийся алым, а миг спустя её губы растянулись в довольной улыбке. Девушка слегка приоткрыла свой ротик, и я заметил два изящных остреньких клычка.
— Я что… по пьяни подцепил вампира? — охнул я, хватаясь за шею и с легкостью находя там пару почти заросших отверстий.
— Вообще-то, это я тебя подцепила, Гнев. — парировала девушка. — И кровь свою ты тоже дал добровольно.
— Ты знаешь, кто я? — нахмурился я. Что я ей такого наговорил по пьяни? Неужели выболтал все относительно себя? Хлад!
— Разумеется знаю. И знала, когда подсаживалась на твои колени. Правда я не предвидела, что все закончится вот так, — она развела руками, показывая на постель. — Думала, что мы уединимся, и я с тобой пообщаюсь, но ты был явно в другом настрое.
— Ты говоришь так, словно мы должны быть знакомы, — я провел ладонью по лицу, пытаясь немного вернуть себе бодрость.
— Ну, мы… почти знакомы, — ответила девушка, и её тело заволокла Тень, окутала её, словно одеяло, а затем мягко исчезла.
— Стоп! Так это за тобой я тогда гнался по крыше и упал с неё! — воскликнул я, чувствуя приступ злости, и это мгновенно подтупило головную боль.
— Было дело. Извини. Я просто не ожидала, что столкнусь с одним из Стремлений, вот и запаниковала, когда ты бросился за мной. Но, понаблюдав немного, решила, что зря опасалась.
— Я из-за тебя шею свернул, женщина! — фыркнул я.
— Говорю же, извини. Я поступила глупо. Считай эту ночь маленькой компенсацией.
Ещё бы я её помнил…
— Может хоть представишься? Ты знаешь, кто я такой, но вот кто ты, я не имею ни малейшего понятия.
— Фло… Алая Фломелия.
— Вампирская богиня? — опешил я. Это имя легко всплыло в памяти. — Так ты же вроде умерла.
От упоминания этого факта девушка раздраженно дернула щекой и перевернулась на бок, подперев голову рукой.
— Умерла. Затем воскресла. Затем снова умерла. Затем ожила в виде души в чужом теле, но в конце концов получила этот сосуд. Ты даже не представляешь, как же хорошо иметь свое тело! — промурлыкала вампирша, демонстративно полапав собственную грудь.
— Вообще-то представляю, — не согласился я. — Хотя мой сосуд довольно хреновый.
— Ты хотя бы не гниешь заживо, — раздраженно буркнула она. — Как я понимаю, в твоем случае была произведена филигранная интеграция божественной сути с отсечением лишнего в человеческую оболочку. Большая часть тебя все ещё там, — девушка помахала рукой, указывая куда-то на небо. — Тут только автономный аватар. В моем же случае в этом теле ВСЯ я. То, что от меня осталось. И это первый сосуд, что действительно способен меня выдержать.
