Удар.
Бах.
Массивная стальная дверь слетела из петель, освобождая мне проход.
Я ступил в подвал с гордо поднятой головой, оказавшись в небольшом помещении, являющимся чем-то вроде пропускного пункта. Тут был стол, стул и раздвижная металлическая дверь, возможно даже покрепче той, что я выбил. А ещё тут был человек. Солдат, дрожащий от страха и нацеливший на меня винтовку.
В нем не было ни крупицы злости, лишь страх.
Печально.
Я шагнул ему навстречу, весь окровавленный, в изодранной одежде, внушающий жуткий потусторонний ужас. И он, и я прекрасно понимали, что раз меня не остановили все те, кто был наверху, то не остановит и он.
Нервно сглотнув, солдат внезапно бросил винтовку, встал на колени и поднял руки.
— Я сдаюсь… Сдаюсь… Хагга вы или подклятвенный, я понимаю, что мне с вами не справиться…
Я подошел ближе и оглянул его сверху вниз.
— Что это за место?
— Тут клетки… — дрожащим голосом ответил солдат, опустив глаза и словно стараясь не смотреть мне в лицо. Но я не сомневался, что он его видел.
— Клетки? — не понял я.
— Да, там мы содержим “их”…
— Их? — вновь не понял я.
Проклятье! Я так устал.
— Я имел в виду…
— Сам узнаю, — вздохнул я и свернул ему шею. Быстро и четко. — Извини, ты видел мое лицо. Будь на мне маска, я бы тебя отпустил. Тебе просто не повезло.
Оставив труп, я прошел к другой двери, убрал задвижки и сдвинул её, открывая проход. В нос тут же ударил сильный запах крови, заставивший меня отступить и поморщиться. Воняло даже сильнее, чем снаружи, а это говорило о многом. За дверью царил кромешный, практически непроглядный мрак.
Сдвинувшись чуть левее от двери, я нашел что-то вроде рубильника, повернул его, и тут же в помещении вспыхнули лампы. Их было немного, и они освещали лишь длинный коридор меж массивных металлических клеток, стоящих ровными рядами.
Помедлив мгновение, я пошел по этому коридору, вглядываясь во тьму, что скрывалась за прутьями. Лампы словно специально освещали только участок под собой, почти не затрагивая то, что располагалось по бокам, отчего создавался довольно жуткий эффект. Свет словно специально не разрешал заглядывать в эти клетки.
Клетки для кого?
Хлад! Надо было все-таки дождаться ответа у того парня.
— Эй, есть тут кто? — громко спросил я.
Шаг.
Шаг.
Шаг.
Я все дальше шел по этому коридору из света, но так и не мог увидеть никого из узников, как не пытался. Дальние стороны клеток словно тонули в кромешной мгле.
— Эй, если вы тут в плену, то я пришел вас освободить.
Ложь. Возможно, мне даже придется убить несчастного пленника, ведь мое лицо открыто, и тем не менее мне крайне любопытно, кого тут держат. Может, Беспалов похищает своих врагов и их родных? Может, в тот день, когда явились по наши души баронесса Краснова и люди с ней, они собирались привести меня в место вроде этого?
— Я вас не обижу. Наверное…
— Дима? — послышался испуганный женский голос из одной из клеток, и при этом я ощутил, как внутри что-то странно ёкнуло. Я повернул голову, и увидел, как из тьмы к прутьям подходит уже немолодая, но все ещё сохранившая привлекательность женщина. Вернее, она могла бы быть привлекательной, если бы не грязная одежда и сильная худоба. — Дима, это… это правда ты?.. Это же не можешь быть ты… Но…
Чем больше я вглядывался в её лицо, тем сильнее замечал сходство с Дашей. Та же форма глаз и губ. Цвет волос.
Невозможно…
— Мама?..
Глава 23
Мы застыли, смотря друг на друга. Сын и мать, мать и сын, оба не веря, что подобная встреча возможна.
— Дима…
— Мама?..
Внезапно женщина разрыдалась, рухнув на колени и прижимаясь лбом к решетке. А я ощутил неловкость и странный страх. Я опустил глаза и оценил свой внешний вид: весь покрыт кровью, в разорванной одежде, с кусками чьих-то мозгов, прилипшими к обуви.
Таким я бы не хотел показываться родным.
Похоже, что от Дмитрия Старцева во мне осталось гораздо больше, чем я предполагал изначально. Те фрагменты, что остались от его личности после переноса, проросли в пришедшую сущность, формируя нового меня.
Жалел ли я о том, что убил всех тех людей? Нет, не особо. Скорее мне был неприятен сам факт, что я с такой легкостью убиваю людей, отправляя их к Вечности. Просто я вспомнил тот взгляд Даши, когда я устроил бойню в нашем поместье. Тот страх и ужас. Она увидела во мне монстра, и иногда я замечаю, что тот взгляд никуда не делся. Сестра могла шутить со мной, подкалывать меня, но где-то на краю её сознания все ещё жил страх.
Сейчас я осознал, что не хочу, чтобы близкие люди на меня так смотрели. И я по-настоящему испугался, что мама увидит во мне то же чудовище…
Мне потребовалось сделать над собой просто неимоверное усилие, чтобы сделать шаг к клетке и опуститься на колено. Я протянул руку и коснулся пальцев женщины сквозь прутья, тут же ощутив её дрожь.
— Как это возможно? Мне сказали, что ты умерла…
— Они… — начала было говорить матушка, но внезапно её взгляд сместился куда-то мне за спину. — Берегись!
Я действовал на одних рефлексах, мгновенно отпустил решетку и быстрым перекатом ушел в сторону.
Взмах.
Кровь.
Гладко отсеченная конечность падает на пол.
Мама кричала от ужаса, а я, не веря в произошедшее, уставился на фигуру, закутанную в алую мантию. Фигуру, лицо которой скрывала фарфоровая маска с нарисованной печальной рожицей. Человек казался сутулым, горбатым и неповоротливым, но последнее явно было обманчивым впечатлением.
Красный священник? Один их тех, о которых говорил Рубцов? Какого хрена он здесь забыл…
И что куда важнее, почему я ничего не почувствовал? Даже сейчас человек был… пустым местом. В нем не было ни страха, ни злости — ничего. Я не улавливал ни капли исходящих от него эмоций, словно передо мной был живой труп.
— Что ты такое? — спросил я, но священник ничего не сказал, лишь медленно поднял руку, продемонстрировав серп. Звеньк, и одно лезвие превратилось в четыре, и вообще казалось, словно это оружие выходит у него прямо из руки.
— Дима, беги! — испуганно воскликнула мать, а красный священник, искоса глянув на неё, чиркнул изогнутыми клинками по металлическим прутьям, высекая сноп искр и оставляя глубокие борозды на металле. Это напугало матушку, заставив её отпрянуть от прутьев.
Красный священник вновь посмотрел на меня, протянул левую, безоружную руку вперед и поманил меня своими уродливыми темными пальцами.
