А я в ужасе замираю. В мой шатер входит Урлас. Он только что принимал ванну. На нем — лишь черные широкие шелковые штаны. Так низко сидящие на бедрах, что не оставляют простора воображению.
Кричать не могу. Застыла.
Урлас садится перед нами на пол. Его взгляд бешено горит, кадык ходит ходуном. Я пытаюсь вырваться, но Олих еще крепче прижимает меня и мои руки к себе.
— Ты простишь меня, ведьмочка? — в его голосе едва заметная насмешка и … обещание.
Его руки опускаются на мои колени и, мягко нажимая, разводят их в сторону…
Глава 21. Попроси!
Я почти лежала на Олихе, пока Урлас осыпал мои колени поцелуями. Сначала одно, затем другое.
Я шипела от ярости, обиды, пытаясь вырваться и сдвинуть ноги. Единственное, чего я добилась, ерзая на драконе, это его колоссальной твердости. Не снимая брюк, он стал тереться своим достоинством об меня, так, что всхлипнув еще раз, я затихла.
— Пожалуйста, не надо, — шептала я ему в губы, в то время, как руки его начали свой танец на моем теле. Он жестко мял мне живот, отодвинув в сторону пеньюар, терзал, а затем нежно гладил мои груди.
Урлас, тем временем, томительно медленно продвигался от моих колен к моему самому нежному местечку. То прислонится к нежной коже бедра щекой, царапнет ее щетиной, и тут же проходится по тому месту языком. Словно невзначай проводит по губам- лепесткам пальцем, заставляя меня вздрагивать, извиваться, шипеть, словно кошка. А вновь вспомнив о напряженном жезле Олиха, отчаянно замирать.
— Пожалуйста, остановитесь, — шептала я.
— Детка, ты прощаешь Урласа?
— Будьте вы прокляты, — стонала я.
— Ведьмочка, я исправлюсь, — ерничал тот, лизнув мое лоно. — Так ведь лучше?
Медленно проходит языком по лону, раздвигает и терзает лепестки губ.
Прерывисто дыша мне в ухо, Олих рисует пальцем узоры на моем животе, еще ниже, задерживается там, где еще недавно был золотой пушок.
— Я хочу это видеть, — шепчет он.
Крепко, до боли в ребрах прижимает к себе. Прикусывает мочку уха и сосет ее, то сильно втягивая в рот, то сминая ее языком, я не выдерживаю той неожиданной ласки, откидываюсь головой ему на плечо. Нет сил сопротивляться. Стыдно, позорно, но так сладостно.
Мычу и охаю, когда Олих находит горошину клитора и, плотно прижимая его пальцем, начинает растирать его, сильно, до боли. Эти плавные движения, запускающие ласковый огонь по венам, сильные надавливания, вызывающие сладостные спазмы. Потом вдруг уступает место языку брата, который нежно зализывает его. Захватывает губами, прикусывает и теребит зубами. Волшебно и жестоко. Так нежно и так безжалостно терзают, проникая одновременно двумя пальцами в лоно. Я чувствую себя грязной, когда на губах горят поцелуи Олиха, а лоно сладостно жжет от прикосновений Урласа.
Словно сговорившись, они вдруг оставляют мое истерзанное ласками тело в покое. Олих лишь обнял рукой за шею, прижав мое ушко к его губам. И шепчет раз за разом:
— Попроси, Велма.
Мои руки свободны. Беспомощно мечутся, пока Урлас, не давая мне сомкнуть ног, покусывает мои колени и заставляет меня слабо постанывать. Не знала, что они такие чувствительные.
Я хочу пнуть Олиха, потому что он бросил меня, горящую, но неудовлетворенную. Хочу заорать Урласу, чтобы он вернул свой язык туда, где черт его возьми, он был секунду тому назад!
Лаская мои колени, Урлас не отводит глаз от моего пылающего лица. По плечам его, переплывая с места на место, скользит татуха дракона с глазами… Олиха. Они живые! Они смотрят. Преодолевая силу его руки, сковавшей мое горло, поворачиваю голову к нему. Те же глаза! Не знаю как, но он был там тогда! Тогда, когда Урлас брал меня силой. Насильно же они обласкали меня и сейчас. Чего они ждут? Мое тело в сладостной неудовлетворенной агонии. Я тереблю пальчиками соски, ерзаю другой рукой по своему лону. Но все не так! Хочу так, как было раньше!
— Попроси, — опять шепчет Олих, едва касаясь своими губами моих. Я тянусь за поцелуем, но он отодвигается. Совсем чуть-чуть. Не бросая, но что-то требуя от меня. Что?!!
— Проси, Велма, — рычит, не выдерживая мне в губы.
Урлас дует прохладным выдохом мне в лоно. Как ноет и крутит от этого внизу! Подаюсь бедрами вперед.
— Пожалуйста, — прошу. — Пожалуйста.
Его губы возле моих, я дышу его дыханием.
— Хочешь, Велма? Попроси!
— Хочу! Хочу! Пожалуйста!
Резко вскакивает и почти бросает меня на Урласа. Не заметила, не почувствовала, когда они поднялись, когда остались без одежды. Я на руках у Урласа, обняв его ногами за талию. Не понимаю, что происходит. Он держит, направляя меня за ягодицы. Олих прижимается сзади. Его горячая головка ткнулась в лоно, словно пробуя меня на вкус, а затем одним резким движением входит на всю длину. Ору, не от боли, нет! И откидываюсь на него. Урлас крепко держит за ягодицы. Не давая увильнуть или двинуться без разрешения. Его горячий член трется и шлепает меня по животу, пока Олих неистово вбивается в мое лоно.
Забываю дышать, когда внутри все вспыхивает и я бьюсь в конвульсиях оргазма. Горячая лава извергается в меня. Мгновение, и один член уступает место другому. Рычит, врывается в меня, вышибая дух и звезды перед глазами второй. И содрогается, впиваясь поцелуем в мои губы.
Позже я буду ненавидеть себя, что сдалась. И билась в экстазе, как они того и добивались. И буду проклинать их за то, что не смогу обвинить их в насилии. Сама просила. Нет, не просто просила — а молила.
Но это будет позже. А сейчас я изможденно засыпаю в их ласковых руках, пока они обмывают мое залюбленное тело в теплой душистой воде, заворачивают меня в мягкое полотенце. Укладывают, заботливо укрывая, в постель. Один гладит меня по волосам и мягко целует в уже закрытые от неги и усталости глаза. Другой невесомо оглаживает спину, попу, бедра.
— Спокойной ночи, Велма…
— Не скучай, детка…
Глава 22. Драконы, будь они не ладны
Я проснулась еще затемно. То ли после общения с… не хочу даже вспоминать их имена, у меня кровь все еще в ушах стучала. То ли просто невероятно обострился слух. Но мне казалось, будто вокруг что-то шуршит, скребется.
Я выглянула на улицу — тишина. Только охранники темной тенью ходят вокруг лагеря. Приподняла в сторону шкуры, лежащие на полу. Земля, как земля. Даже под матрас заглянула. Ни-че-го.
А в ушах все равно что-то шуршит, тюкает. Совершенно ясно, что я так долго не выдержу. И нечего издеваться над собой целых два месяца. Договор был заключен обманным путем, и скреплен мной по глупости. Это очевидно. Как очевидно и то, что на месте Урласа вскоре может оказаться еще кто-либо. И дай бог, что бы только один. И хоть этот пункт в договоре оговорен не был, но я ведь раньше и додуматься до такого исхода не могла.
