Готова ли я? Он должно быть смеётся?
Нет! НЕТ! И ещё раз НЕТ! К такому никогда не будешь готов. Хотя Алек опять же был прав. Чем дольше я буду здесь оставаться, тем хоть насколько-то для меня будет оттягиваться неизбежное. Это чувство мнимой надежды на то, что время пока ещё играет за меня. Даёт мне передышку с возможностью найти в себе силы выдержать не один лишь аукцион. К тому же… чем дольше будут растягиваться последующие минуты — тем для меня лучше, как ни крути.
Жаль только, что само время в принципе невозможно остановить. И гулкие удары собственного сердца, отчитывающие секунду за секундой, лишь тому яркое подтверждение. На благо, через две, три, а потом и пять минуть, торги не закончились. Я хоть и могла лишь гадать, что там на самом деле происходит, но, пока Алек говорил мне через наушник, что делать, куда пройтись, в какую стать позу и на какую камеру посмотреть, у меня ещё оставался хоть какой-то слабый шанс на то, чтобы задержаться здесь ещё на чуть-чуть.
«Ты потрясающая умница! А теперь дойди до подиума и поднимись на него. Обойди кресло, не спеша и будто позируя для журнала Вог. Чем дольше это будешь делать, тем лучше. Потом грациозно сядешь в кресло. Представляю, как у всех на тебя сейчас текут слюнки…»
— И у тебя тоже?
Кажется, действительно прошла целая вечность, прежде чем мне позволили добраться до кресла и принять сидячую позу, поскольку ноги у меня гудели и едва ли ощущались весьма нешуточно. Зато, за это время Алек так успел разговориться, будто мы и впрямь были знакомы чуть ли не с самого детства. И его последовавший на мой провокационный вопрос ощутимо натянутый смех звучал, на удивление, мило и успокаивающе.
«Не хотел тебе в этом признаваться, но ты и мёртвого заведёшь. И дело отнюдь ни в одной только внешности. На подобные аукционы попадают весьма редкие экземпляры, единственные в своём роде. Поэтому и ведётся очень жёсткий отбор. Кого попало с улицы сюда не возьмут.»
— Это ты так пытаешься меня подбодрить и вдохновить на новые подвиги?
«Можно сказать и так. Я же противоположный твоей совести голос, который должен усыпить твою бдительность. Убедить тебя в том, что всё хорошо и прекрасно.»
Надеюсь, это говорил всё-таки Алек, а не мой очнувшийся из глубокого забытья здравый разум.
— А вдруг я после такого всё же сорвусь?
«Тогда влетит нам обоим за срыв аукциона.» — его натянутый смешок почему-то показался мне далеко не попыткой предостеречь меня от подобного действия. Я даже сперва подумала, что он готов был подтолкнуть меня к этому.
— И сколько подобных срывов уже случалось на твоей практике?
«Не особо часто, но бывало. Правда… потом торги всё равно перезапускали, а лоту давали перед этим хорошее успокоительное. Кстати… Меня тут просят, чтобы ты сняла лифчик. Клиенты желают убедиться, что у тебя всё натуральное и эстетически «оформленное».
Я чуть было сама не сорвалась в истерический смех, когда Алек так изящно пошутил про форму моей груди, хотя до этого я очень сильно переживала, что меня, рано или поздно, но заставят оголиться до конца. Как ни странно, но то, что я находилась внутри студии совершенно одна, действительно действовало на психику успокаивающим анестетиком. И голос Алека в моей голове нисколько этому не мешал. Наоборот. Ведь я могла представить на его месте кого угодно. Например, какого-нибудь очкастого толстячка в нелепом прикиде и с россыпью красных прыщиков на лице и шее из-за чрезмерной любви к содовой и сладкому, и у которого единственным развлечением в жизни являлось управление лотами на нелегальных интернет-торгах. К тому же, он был сейчас единственным живым человеком, с кем я сейчас общалась и в чьём существовании была уверена на все сто.
Может оттого я и не ощутила никакой паники перед тем, как сняла с себя лифчик? Наверное, я сделала это больше для Алека — эдакий маленький приятный бонус моему самому кратковременному другу в онлайн-сети.
«Ты не просто умница, но и… не в меру шикарная красавица. Уже завидую тому счастливчику, которому удастся тебя выкупить.»
В этот раз я не удержалась и всё-таки натянуто и негромко рассмеялась. Хотя больше всего на свете мне хотелось сейчас разревется. Нисколько не удивлюсь, если Алек это тоже видел и как-то даже чувствовал. Кто его знает, сколько через его «руки» прошло таких, как я «счастливиц»?
— А ты в курсе, какие там ставки и сколько осталось желающих?
«Могу лишь предполагать по присланным мне просьбам и по собственному опыту в подобных вопросах. А так… Хрен его знает, сколько этих жлобов сейчас зависает в прямом эфире. Но, похоже, отсеилось не так уж и много. Что-то мне подсказывает, тебя ждут недурственные проценты по завершению. И, да… Где-то минут через десять-двадцать тебя попросят снять маску. Это нужно для того, чтобы клиенты убедились в том, что на твоём месте сейчас находишься именно ты, а не какая-нибудь подставная утка. После чего, считай, торги уже будут подходить к завершению, и… ты уже не сможешь со мной разговаривать, поскольку микрофон находится в маске.»
— Но ты ведь всё равно будешь со мной говорить?
«Разумеется. Просто… тебе уже нельзя будет этого делать. Типа, предупреждаю заранее…»
— А что потом?.. Что будет потом, когда меня… купят?
«Прости, Марго. Но это уже не в моей сфере деятельности. Я всего лишь голос твоей антисовести…»
Как странно было наблюдать за сбывающимися вскоре один за одним «предсказаниями» Алека. И почему-то только из-за этого их и было легче воспринимать. Снимать маску. Поднимать голову то к одной камере, то к другой. Стыдливо прикрывать обнажённую грудь и… при этом представлять на том конце «связи» не милого толстощёкого парня с увеличенными линзами очков глазами, а… самодовольно ухмыляющегося Рейнальда Стаффорда. Как бы страстно я не желала о нём не думать и не вспоминать, увы, но у меня ни черта не выходило. Да и что теперь кривить душой? Я даже тайно надеялась, что всё происходящее — его рук дело. Что это он пытался меня убедить в реальности онлайн-торгов и в том, что меня действительно кто-то хотел купить, во что бы то ни стало.
Хорошая попытка себя успокоить и отвлечь от происходящего. И ведь она действительно работала. Я же не видела ни единого доказательству обратному, если не считать всего нескольких нанятых на стороны человек.
Но в этом-то и заключалась одна из основных проблем. Очень скоро мне придётся убедиться в том, что это не игра и не жестокий розыгрыш.
«Похоже, уже всё. Мне уже дали команду сворачивать эфир… — и прощальные фразы Алека ощущались совершенно не наигранными. Такое невозможно сыграть, если на самом деле не чувствуешь того, что говоришь. — Было очень приятно с тобой познакомиться и поговорить «по душам», Марго. Удачи. Буду держать за тебя кулачки.»
Что означали его последние слова? Тут уж оставалось только гадать. Да я и не успела ничего сделать со своей стороны, услышав характерный щелчок в наушнике и поняв, что это всё. Связь отключена.
