На вопросы некоторых своих недолговременных пассий о данной его странности, Стаффорд всегда отвечал одно и то же — «Меня куда больше заводит, когда ты берёшь этим ртом мой член. А конкурировать с ним меня никогда не тянуло…»
На деле, по той же причине он и не пытался никого целовать. Поскольку видел перед собой совершенно иную картинку. Ту, где Нора Андервуд берёт своим ангельским ротиком вздыбленный мужской хер. Вот только этот хер принадлежит не ему, и это вовсе не его больные фантазии на определённые сексуальные темы…
— Рей, дорогой! Что всё это значит? Ты в городе уже больше недели, но так ни разу мне не позвонил! Как такое возможно? Почему я узнаю об этом от кого-то другого, а не тебя лично?
Он всё-таки не сдержался и поморщился и даже на какое-то время охренел, услышав знакомый женский голос со стороны — заведомо повышенный, возмущённый и одновременно обиженный. Всего-то через несколько секунд, как до его слуха долетел характерный цокот чьих-то каблуков о паркет гостиной. Если данный цокот так и не смог выдернуть его из глубоких воспоминаний, то последовавшему за ним голосу удалось это сделать с первых же слов.
— Мона! Сколько раз я тебе говорил так не делать!
Он даже не стал оборачиваться, поскольку не горел особым желанием видеть одну из своих постоянных любовниц именно сейчас, когда меньше всего этого хотел.
— Прости, Рей. Но иногда ты мне не даёшь другого выбора. А ждать твоего звонка или прихода… Это похоже на мучительную пытку.
Она всё-таки дошла до того дивана, где он сейчас сидел, и встала перед ним во всей своей исключительной красе, прикрытой эффектным платьем из мягкого серо-зелёного твида, стилизованного под длинный сюртук, с неизменной женской сумочкой в изящных руках и собранными в строгую причёску на макушке длинными русыми волосами. Макияж она тоже к этой встрече предпочла сделать не слишком броский, но и не совсем уж бледный. В общем, подготовилась на все сто. И даже учла тот факт, что, возможно, ей придётся встать перед ним на колени.
— Ты обязана ждать столько, сколько потребуется. И с чего ты решила, что, если заявишься сюда без моего ведома и приглашения, то я не отошлю тебя обратно с довеском из соответствующего наказания?
— Потому что хочу получить его здесь. Можно прямо сейчас. Пожалуйста! Рей. Я и так сходила все эти дни с ума, не зная, что и думать. Если хочешь, наказывай. Только не прогоняй…
И она действительно это сделала. Опустилась перед ним на колени, настолько изящно и грациозно, будто репетировала данную сценку как минимум несколько последних дней подряд. И при этом ей не помешали ни высокие каблуки, ни узкая на бёдрах юбка. Ни дать, ни взять, профессиональная гейша, разве что с более современным уклоном.
Глава 28
— Будь добра, поднимись на ноги и сядь в кресло. Ты уже перешла все мыслимые и немыслимые в этом доме границы.
Я так и не пойму, что именно меня заставило этим утром рискнуть выйти из своих комнат и устроить себе небольшую тайную экскурсию вначале по второму, а потом и первому уровню пентхауса. Видимо, сработало чувство внутреннего протеста после вчерашнего дня с полным нежеланием подчиняться чужим приказам. Да и открытые двери самой спальни сыграли в данном решении далеко не последнюю роль. Если бы после завтрака и ухода Эстер я не решилась проверить заперты ли они или каким-то чудом нет, наверное бы провела ближайшее время за просмотром очередного утреннего сериала.
Но чудо всё-таки случилось. А я не сумела придумать ничего лучшего, как воспользоваться данным открытием. И плевать, что меня могли застукать где-нибудь в коридоре всего через несколько минут. Меня вроде ещё никто не объявлял здесь официальной пленницей, как и не мог заставить что-то делать или, наоборот, не делать. По крайней мере, я так себя этим успокаивала время от времени. И, да. Можно сказать, я это сделала специально! Даже если Стаффорд никогда не прознает о моей выходке. Тем хуже для него. Значит, я смогу делать это и дальше. Да и, кто его знает, чем это, в конечном счете, закончится. Вдруг у меня получится отсюда сбежать?
Поэтому я и решила обследовать планировку окружавших меня элитных апартаментов, чтобы иметь хоть какое-то представление, что и где тут находится и как потом воспользоваться полученными знаниями. Правда, длилась моя экскурсия не так уж и долго. Я зачем-то решила для начала спуститься на первый этаж, где, по моему мнению, многие комнаты должны были пустовать в столь раннее время суток. Но, увы, я ошиблась. И даже было решила поскорее вернуться обратно, как только увидела издалека чью-то стройную женскую фигурку, целенаправленно двигающуюся из просторного холла от дверей лифта к широкому проёму центральной и самой большой здесь гостиной.
Но, как вскоре поняла, незнакомка меня вообще не заметила, а потом вдруг громко заговорила, обращаясь прямо на ходу ни к кому иному, а именно к Стаффорду.
— Рей, дорогой! Что всё это значит? Ты в городе уже больше недели и ни разу мне не позвонил! Как такое возможно? Почему я узнаю об этом от кого-то другого, а не тебя лично?
Мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы принять окончательное решение — остаться или же уйти. Вернее даже сбежать. Но я выбрала первый вариант. Понятия не имею, почему. Может и вправду решила, что меня не заметят, зато я сумею многое подслушать и подсмотреть. Не говоря уже о поднявшейся со дна моей оскорблённой души горького осадка болезненной обиды и священного гнева.
Мало того, что меня почти насильно здесь удерживали, трахали и не пойми за что унижали, так оказывается, сюда в любой момент могла заявиться одна из постоянных пассий Стаффорда. А в том, что у него имелись подобные любовницы (по нескольку штук в каждом крупном городе страны) я нисколько не сомневалась. Поэтому и не удержалась, когда захотела взглянуть на одну из них и заодно убедиться в своих предположениях.
Рейнальд назвал её Моной, и выглядела она действительно под стать его излюбленным в женщинах вкусам. Эдакая Ким Бесинджер в более молодые годы, но более напористая и умеренно безрассудная. Даже у меня от её шикарных внешних данных болезненно сжало диафрагму и немного затошнило. А то, как она опустилась перед мужчиной на колени, готовясь отсосать ему в самые ближайшие секунды… От столь провокационной сценки у меня вдруг резко помутнело в голове, и я сама в этот момент неосознанно вцепилась в край стены задрожавшими пальцами, так как пол подо мной реально дрогнул, а мои коленки едва не подкосились.
— Ты меня хорошо слышала? Или ждёшь, когда я это повторю во второй раз? Что на тебя нашло, Мона? Что это за дешёвые сцены — то ли ревности, то ли ещё бог знает чего? Я тебя, честно говоря, не узнаю. Ударило в голову ПМС или долгим недотрахом? Я сказал, ВСТАНЬ!
— П-прости, Рей… Я… я не знала, что ты в таком дурном настроении. И ты прав. У меня действительно в голове сплошной сумбур. Ждать от тебя звонка или прихода все эти дни, но так и не дождаться…
Она и в самом деле поднялась на ноги, но уже не так изящно, как до этого опускалась на колени. Похоже, последние слова Стаффорда подрезали её отчаянную смелость, граничащую с безрассудством, буквально до основания.
