У входа нас встретил местный хостес в соответствующей форме (точнее, в безупречном чёрном костюме), который провёл нас до заказанного заранее места и вежливо сообщил о том, что к нам скоро подойдёт наш официант, пожелав приятной ночи и прекрасного настроения. Хотя я какое-то время продолжала ощущать себя не в своей тарелке, оглядываясь по сторонам и кидая косые взгляды на соседние столики и сидящих там посетителей. Будто ожидая, что все тут без исключения сейчас уставятся на меня и начнут обсуждать между собой, кто я такая и что тут вообще делаю.
— Расслабься, Дейзи. И разве ты не этого хотела? Как-то соприкоснуться с моим миром и даже стать к нему сопричастной хоть на какое-то время. — и, конечно же, внимания Стаффорда не могло не задеть моё поведение и ощутимо сбитое после оперы состояние в очередном чуждом для меня месте.
— Я просто… просто не рассчитывала, что вы воспримите мои требования буквально и так скоро меня куда-то поведёте.
— Чтобы где-то вкусно поесть и выпить, к этому не нужно заранее готовиться и уж тем более морально настраиваться. Это не светское мероприятие, никто здесь не будет тебя допрашивать или просить у тебя интервью. Так что, повторюсь, расслабься и настройся на недавние эмоции. В том состоянии ты мне нравилась куда больше.
А вот теперь я себя почувствовала ещё большей дурочкой, смущённо заулыбавшись и наконец-то осознав, что окружающая нас обстановка и люди являлись для меня в своём роде защитным тылом. Что ни в опере, ни здесь, Стаффорд не станет позволять себе лишнего и превращаться в жуткого монстра. Сейчас он делал вид, будто подыгрывал мне в моих последних желаниях, заодно наблюдая со стороны за тем, чем же вся эта затея в конечном счёте завершится. Хотя мне, на деле, было всё равно. Если я сумела его вытянуть сюда и заставить его играть по своим правилам (вернее, по какой-то их части), остальное было уже как бы и неважно. До поры, до времени, само собой.
— Вы бы всё равно никогда не взяли меня на светское мероприятие или на встречу с вашими знакомыми, не говоря про семейные праздники у ваших родственников. Так что, да, вы правы. Это всего лишь красивый антураж и не более. И я должна быть вам благодарна даже за это. Ведь вы могли проигнорировать мои просьбы, продолжая и дальше гнуть свою линию в свойственной вам манере, до последнего. Хотя… что вам могло помешать сделать это не со мной? Моя мать заслуживает сидеть напротив вас больше моего. Или она ещё недостаточно расплатилась перед вами за все свои прошлые грехи?
Стаффорд всё это время сидел напротив меня в небрежной позе (откинувшись на спинку мягкого кресла и закинув ногу на ногу), практически никак не отреагировав на мои провокационные слова. Разве что слегка прищурился, всматриваясь в моё порозовевшее от волнения лицо, но едва ли находя там нужные для себя ответы. Казалось, он и так прекрасно все их знал и не нуждался в глубоких пояснениях моему «непредсказуемому» поведению.
— Ты действительно думаешь, будто я выжидаю нужное время, чтобы однажды её вернуть? После двадцати трёх лет нашего с ней необщения? И то, что всё это я сейчас делаю только для того, чтобы её помучить, а потом в подходящий момент простить? Ты и в самом деле так плохо обо мне думаешь?
А уж в этот раз от несдержанной улыбки и смешка не сумела удержаться я.
— Я думаю о вас ещё хуже. И вы сами не можете этого не понимать, намеренно создав о себе подобное мнение с впечатлением. Для вас — это всего лишь очередная игра от скуки, а вот для меня…
— А для тебя — возможность зацепиться, а после врасти в благодатную почву корнями. Не стоит, милая, объяснять свои скрытые намерения и порывы. Я предостаточно насмотрелся в своё время на такое количество женщин, с такими амбициями и стремлениями, до которых даже тебе ещё расти и расти. И, да, ты права. Мне нравится наблюдать, как вы старательно добиваетесь своих целей, через какие ухищрения их достигаете и на что только не идёте, чтобы заполучить желаемое.
— Но это не значит, что все эти женщины ничего к вам не испытывали или не испытывают и думают только о себе.
— Поверь мне на слово. — он вдруг поддался вперёд, облокачиваясь о край столика обеими руками, сплетая пальцы в изящный замок перед своим лицом и глядя прямо мне в глаза уже столь знакомым взглядом всевидящего и всезнающего Дьявола во плоти. — Через какое-то время все они без исключения начинают понимать, что испытывать что-то ко мне — не имеет никакого смысла. Вот тогда они переключаются на свои личностные цели полностью и без какого-либо самообмана на мой счёт. Кто-то делает это рано, кто-то чуть позже, но так или иначе это происходит. И уж тем более в этом плане я никогда не думал о твоей матери, как о каком-то единственном исключении из правил. Поэтому, давай договоримся с тобой сразу. Ты перестанешь тешить себя иллюзиями и надеждами, а так же искать в лице своей матери потенциальную соперницу. У тебя нет соперниц, девочка. Не было и никогда не будет. Как у и тех, с кем я встречался, встречаюсь и буду встречаться. Считай вы все живёте в параллельных измерениях и никогда в этой жизни не пересечётесь и не узнаете друг о друге. По крайней мере, после случая с Моной этого уж точно не повторится. Ну, а теперь… надеюсь, ты не будешь возражать, если я закажу аперитив и закуски перед подачей горячего на собственное усмотрение?
Его мягкая, почти отеческая улыбка не вызывала во мне должного энтузиазма. Хотя я не стала бы нисколько возражать, если бы он вдруг вызвался кормить меня с ложечки или поить с бутылочки. Просто молча кивнула, наблюдая, как он переключился на подошедшего к нам официанта и принял у того кожаную планшетку с картой вин. После чего слушала их профессиональный разговор вполуха, едва ли понимая, что именно они обсуждали между собой.
Видимо, я и вправду посчитала себя слишком самонадеянной, непонятно с чего вдруг решив, что сумею обвести вокруг пальца подобного человека. Это всё равно, что пытаться обмануть Дьявола в буквальном смысле этого слова. Совершить невозможное. Хотя, в какой-то момент мне показалось, что я уже почти что сумела это сделать. Подойти очень близко к самой опасной черте и ни разу не пораниться, а на деле… На деле, ничего подобного. Это не я всё это время наблюдала за Стаффордом и его действиями, это он меня проверял, продолжая играться со мной, как с наивным и ни на что ни годным котёнком, чтобы в какой-то момент щёлкнуть меня по носу и вернуть на землю. Точнее, на место. На то место, которое я и заслужила.
— Я думала, вы теперь будете следить за моим здоровым образом жизни с особой бдительностью.
Когда нам принесли выбранную Рейнальдом бутылку Шардоне от Buena Vista, и официант с завораживающим изяществом разлил светло-янтарный напиток по бокалам (конечно, после того, как Стаффорд снял пробу с небольшого глотка), я всё-таки не удержалась от соблазна ткнуть шпилькой в того, кто до этого едва не буквально раскатал меня по асфальту.
— Пару бокалов настоящего вина за неделю до овуляции едва ли как-то усугубят твоё здоровье. И тебе явно не помешает сегодня расслабиться, хотя бы подобным способом, если другие никак не помогают.
Так значит, он следил за моим циклом с такой же дотошностью, как я и сама?
