Честно говоря, я совершенно не понимала, что чувствовала и чего теперь хотела. Наверное, того, чтобы меня успокоили — сказали то, что могло вернуть мне прежнее равновесие, а вместе с ним и здоровый аппетит. Но, похоже, между этими двумя произошло что-то такое, о чём ни первый, ни вторая теперь не скажут мне вообще ничего. Или, скорее, скажут то, что выгодно им обоим, но только не правду.
Я даже не заметила, как машинально уселась на стул, на котором до этого сидела моя мать, тупо уставившись в лицо Стаффорда и, видимо, ожидая хоть каких-то пояснений хотя бы от него.
— В нашей беседе не было ничего такого, из-за чего ты могла бы мне тут сейчас что-то предъявить. Я уже молчу о потраченном на это времени, за которое я едва ли бы успел признаться ей в своих пылких чувствах и предложить условия для наших с ней дальнейших близких отношений.
— Зачем… зачем вы так? — ещё немного и я точно разревусь, потому что… Потому что этот надменный циник и не думал оправдываться. Даже наоборот! Продолжал надо мной издеваться с абсолютно отмороженным лицом и взглядом. В своём роде, получая от этого некое извращённое удовольствие и заодно наблюдая за моей реакцией, в ожидании моих вполне предсказуемых для него действий.
— Затем, моя девочка, что я не вижу смысла что-то тебе объяснять, как и за что-то оправдываться. Не я приглашал сюда твою мать, и не я подгадывал для этого идеальное время, чтобы вы как бы случайно встретились. Ты, конечно, можешь поговорить об этом и с самой Норой, но, что-то мне подсказывает, ничего нового она тебе тоже не скажет.
— Тогда зачем вы продолжаете оплачивать все её больничные счета и даже… даже покупаете ей новую квартиру?
Стаффорд сдержанно выдохнул, после чего приподнял руки и демонстративно скрестил их на груди, будто готовясь к нелёгкому между нами разговору. Точнее даже, неприятному. И неприятному, в большей степени, для меня.
— А ты как думаешь? Зачем я оплатил ей операцию? Зачем я оплачиваю все расходы, связанные с тобой? Или я должен был отправить её не в реабилитационный центр, а сразу в Юкайю, в ваш отчий домик?
— Тогда почему вы не отправили её сейчас?
— Потому что Юкайа — не самое лучшее место для проживания незамужней девушки, которая ждёт рождения своего первенца. И эту квартиру я купил не для неё.
Я часто заморгала, видимо, до сих пор силясь не заплакать, но прогнать столь незамысловатым действием накрывшее меня головокружение не сумела. Кажется, я вообще перестала о чём-либо соображать. И мне совершенно не нравилось поведение Рея с его явно равнодушным выражением лица. Я не могла понять ни того, что с ним происходило сейчас, ни истинного смысла сказанных им слов, не говоря уже про его истинные ко мне эмоции. Если он и злился, тогда… почему, чёрт возьми, он не показывал, что злился?
— То есть… вы заранее всё это распланировали, да? Подлечили её, вытащили с того света, потом купили квартиру, чтобы… — чем больше я говорила, тем сильнее кружилась от моих дичайших догадок голова. — Чтобы потом меня туда сбагрить на ближайшие девять месяцев, а из моей матери сделать что-то вроде моей личной сиделки или даже… надсмотрщицы? А дальше что? Что будет после того, как я рожу? Отправите меня ещё куда-то, а сами…
Я должна была остановиться где-то на этих словах, поскольку делала этим хуже только себе, порою не соображая для чего я вообще это говорю. Но я не остановилась и даже не видела, каким при этом было лицо Рейнальда, потому что перед глазами уже всё поплыло от выступивших на поверхность слёз.
— А сами будете дальше жить так, как и планировали? Без меня и с той… с кем всегда мечтали до этого жить, присвоив моего ребёнка… а меня… меня…
— Маргарет, не хочу тебя огорчать ещё больше, но, похоже, ты не в себе. И все твои фантазии уже перешли все мыслимые и, в том числе, немыслимые границы. Остановись, моя девочка, пока не поздно. Потому что я не собираюсь наблюдать за твоими грядущими истериками, как и потакать им.
— Тогда… почему вы это делаете?.. И даже не пытаетесь что-либо объяснить!
— Потому что мне нечего тебе объяснять! Ты прекрасно знаешь, для чего я тебя использую, и что именно мне от тебя надо! Но ты, почему-то убедила себя неизвестно в чём и теперь пытаешься подстроить под это происходящую на твоих глазах реальность, которая, к слову, никак не хочет стыковаться с твоими не пойми какими на мой счёт фантазиями. Я тебе тысячу раз говорил, чтобы ты не питала на мой счёт иллюзий, даже когда пошёл на твои условия и начал приглашать тебя в оперу и рестораны! И уж извини меня за то, что я решил так же позаботиться и о будущем твоей матери. Как ни крути, но её жизнь связана с твоей. И если я вдруг начну игнорировать её или вычёркивать полностью из твоего настоящего, то как это скажется на тебе самой? Хотя, бога ради! Только скажи, и я тут же отправлю её на улицу без средств существования. Но тогда зачем я тратился на её операцию и прочие больничные издержки? Зачем был весь тот твой цирк с тайным проникновением в мой особняк в Юкайе и последующим аукционом? Подождали бы ещё несколько дней или недель, глядишь и не пришлось бы сейчас трепать друг другу нервы.
Вот теперь мне пришлось не просто заткнуться, но и в полной мере осознать весь масштаб той ловушки, в которую я загнала себя больше месяца назад. И Стаффорд, как не смешно это звучит, был прав на все сто. Я будто сама не понимала, чего хочу и как нелепо выгляжу со всеми своими хотелками в его глазах. И ведь действительно хрен с ним поспоришь, как и с тем фактом, что я так ничего желаемого от наших с ним отношений и не добилась. А может даже сделала только хуже. По крайней мере, сейчас.
— Но ведь… всё можно было сделать как-то по-другому. Например… спросить у меня, чего я хочу. Может я и не собиралась съезжать от вас во время беременности. Почему, когда вы делаете какие-то шаги мне навстречу, то обязательно пытаетесь потом в чём-то обойти?
— Не знаю, милая. — мужчина пожал плечами и жёстко улыбнулся в ответ, хотя глаза его оставались пустыми, практически бесчувственными. — Может оттого, что не вижу в твоих действиях искренности. Может оттого, что ты малость заигралась, запутавшись окончательно в своих желаниях и не имея представления, как теперь из всего этого найти для себя правильный выход.
Он вдруг замолчал, и впервые в его взгляде что-то появилось конкретное — напряжение или нечто более серьёзное.
— Наверное, всё это время я ждал, когда же ты перестанешь совершать те же ошибки и действия, которые когда-то совершила твоя мать.
— Я… не моя мать!
— Именно. Поэтому я тобой и заинтересовался. Да только ты этого так и не поняла… Прости, но у меня уже не осталось никакого желания тут с тобой сидеть и что-то дальше выяснять. Когда придёшь в себя и хорошенько поразмыслишь над своим поведением, тогда, быть может, я найду для тебя немного свободного времени.
После чего Стаффорд преспокойно поднялся со стула, небрежно поправил на себе пиджак от стильного тёмно-синего костюма, вышел из-за стола, развернулся и… Ушёл… Ни разу не обернувшись.
