— А мне всё это время казалось как раз обратное… — она так и не рискнула к нему приблизиться, остановившись в нескольких от него футах в том виде, в котором заявилась сегодня в ресторан. Где она пропадала после этого последние несколько часов — он пока ещё не имел никакого понятия. Он мог, конечно, сказать кому-то другому, что ему было на это абсолютно начхать, но только не себе самому.
— Ты можешь считать всё, что угодно, реальность от этого всё равно не изменится.
— Тогда… почему вы мне сразу об этом не сказали? Я слышала, как тут что-то ремонтировали и вели какие-то работы по переделке, но… Это же… Это…
— Ненормально? Так ты это всё сейчас видишь? Впрочем, как и видела до этого всегда.
Конечно, он собирался ей и рассказать, а потом и показать эту комнату, причём, как ему казалось, ещё совсем недавно, буквально на днях. Но не раньше, как она принесёт ему тест с положительным результатом, а подобранный им к такому случаю гинеколог-акушер в своей клинике подтвердит данную беременность через свои более надёжные анализы.
— Я не это хотела сказать.
Да конечно. Не это и не то. Ему не нужно было читать её мысли, всё было написано у неё на лице и в её ошалевшем взгляде.
— Боюсь, именно об этом ты как раз и думала. Хотя сказать ты могла и можешь, что угодно.
— Зачем вы так? Ведь… что бы вы до этого не говорили и что бы не делали, вам не всё равно. Да, меня пугает ваше не вполне здоровое желание заделать мне ребёнка, но ведь это связано с вашей прошлой травмой, которую вы так и не сумели спокойно пережить. И из-за которой вы теперь так ужасно относитесь ко всем своим пассиям.
А вот это уже было похоже на попытку нанести ему запрещённый удар или поддеть за живое. Правда, не настолько неожиданную или сильную, но полученные от этого ощущения оказались весьма неприятными и даже в некотором роде болезненными — словно резануло по сердцу и лёгким наотмашь. Из-за чего он невольно приподнял голову выше, будто переводя дыхание или прогоняя сгустившееся в глазах помутнение, и очень медленно спрятал руки в карманы брюк. Словно это действительно могло удержать его на месте и не позволить сорваться, куда его так страстно тянуло броситься буквально головой последние несколько часов.
— По-твоему, я к вам так отношусь из-за своей давней психотравмы связанной с твоей матерью? Или всё-таки это связано с тем, кто вы есть на самом деле? Причём, если взять навскидку любую из вас, неважно с какого года и в каком месте, ничего нового или ценного я увидеть так и не смогу. Впрочем, как и в тебе, в девочке, которая воспользовалась смертельной болезнью своей матери, чтобы добраться до самого богатого жителя Юкайи. Твои амбиции, милая, на этот счёт проглядывались невооружённым взглядом. Более того, ты умудрилась пролезть в такую узкую для себя щель, в которую не способен пролезть даже червяк! Я вообще не понимаю, как у тебя иногда открывается рот, и как ты с завидным упрямством продолжаешь что-то для себя требовать или выдвигать мне какие-то условия. Любая другая на твоём месте сидела бы ниже травы, тише воды. Но нет. Я так понимаю, участь обычной любовницы и будущей носительницы моего ребёнка тебя не устраивает. Ты всё ещё надеешься заполучить для себя более весомый статус, да? И, чтобы, не дай бог, его не успела выбить для себя другая конкурентка или даже твоя собственная мать.
Когда её глаза заблестели от набежавших слёз, он ощутил едва не ликующее довольство. Когда по её щекам сбежали первые ручейки солёной влаги, его сладко резануло в районе паха, а в голове взорвалась мини-бомба из горячего воздуха, частично ослепив и едва не выбив его из строя. Вернее, его едва не сорвало с места, и он не приблизился к ней в два быстрых шага, чтобы схватить её всей пятернёй за горло и нижнюю часть лица и не…
— П-почему?.. Почему вы всё и всегда сводите со мной к этому?.. К тому, что я такая, как и все ваши пассии или даже хуже. Такая же, как и моя мать! Я ведь даже не знаю, что между вами тогда произошло! Почему она сделала аборт, и почему все эти годы она вас боялась!
— А ты действительно уверена, что данное знание, даст тебе все ответы на вопросы, которые, на деле, ничего в твоей жизни не изменят? — он вдруг сошёл с места, даже не задумываясь об этом и делая очень-очень медленные шаги в сторону оцепеневшей девушки. Практически наступательные или крадущиеся, схожие с медленным скольжением змеи по земле в сторону ничего не замечающей и не подозревающей жертвы.
— Если они, как вы выразились, ничего не могут изменить, тогда в чём проблема? Почему вы так боитесь мне рассказать всю правду? Или… никакой правды на деле и не существует? Богатенький мальчик обиделся на бедную девочку, потому что она испугалась за свою жизнь и жизнь будущего ребёнка? Её до смерти напугала жестокая и беспринципная родня богатенького мальчика, вплоть до расправы со всей её семьёй, и ей ничего не оставалось делать, как пойти на разрыв с ним и убить их так и не родившегося ребёнка. Вот и вся правда? Банальная и не стоящая внимания даже голливудских сценаристов!..
Он остановился перед ней, и, похоже, она заметила, что он подошёл так близко лишь сейчас, когда между ними не осталось и спасительного фута расстояния. Но запнулась, скорей всего не от этого. Вернее, после того, как сморгнула очередную порцию набежавших слёз и увидела его глаза. То, как он на неё смотрел. Или, как смотрела на неё из его глаз чёрная и явно изголодавшаяся по невинным душам бездна.
— Серьёзно, девочка? — в этот раз его голос звучал пугающе спокойно, почти ласково, и Дейзи совершенно не чувствовала в его тональности нарочитой наигранности. — Ты пытаешься меня сейчас развести на откровенность только из желания понять, чем же таким особенным провинилась передо мной твоя мать? Или хочешь получить инструкцию к своему дальнейшему поведению, если все твои изначальные планы потерпят полный крах?
Глава 52
— Если вы так меня… презираете, тогда зачем здесь держите и… и делаете всё это?
Она посмотрела через плечо невидящим взглядом в комнату в очередной тщедушной попытке поддеть его атрофированную совесть.
— Или это у вас… такой особый вид садизма? Будете отыгрываться на мне и дальше, прямо на глазах моей матери? Вы для этого решили купить ей квартиру. Чтобы держать поближе и следить за нами двумя одновременно?
— Да, моя девочка. Все эти годы я страдал данным пунктиком едва не как одержимый психопат — желанием контролировать всех и вся. Держать свои пальцы на чужом пульсе и не позволять другим манипулировать своими чувствами, не под каким из возможных предлогов. И, если ты наивно полагаешь, что я мечтал когда-нибудь снова вернуть твою мать и начать с ней всё сначала, боюсь, мне придётся тебя огорчить. Хотя, да… Где-то с неделю, после того, как она сделала аборт, такие мысли посещали мою не совсем соображающую тогда голову. Мне вырвали тогда сердце без анестезии, и мне приходилось заново учиться жить, дышать и по-новому воспринимать окружающий меня мир, но уже, увы, без сердца. И не потому, что Нора это сделала под чьим-то воздействием. Я был бы только рад, если бы узнал, что её принудили, сделали это против её воли или напугали чем-то до смерти… Но в том-то и дело. Она поехала в эту грёбаную больницу делать аборт вместе с Карлайлом! С тем, кого должна была держаться на расстоянии в десять миль — не меньше. С тем, под кого потом легла, даже не задумываясь о возможных последствиях. Уж что-что, а заставить сделать кого-то подобное против его воли — крайне сложно. У неё даже не было в мыслях со мной поговорить, рассказать всё как было мне. По правде говоря, она мало со мной откровенничала, либо говорила о всяких глупостях. И когда забеременела (это я уже пойму после случившегося) она изменилась очень заметно. Стала выглядеть напуганной, ещё более немногословной. И как только на горизонте появился Карлайл, тут же ухватилась за него, как за спасительную соломинку.
