— Давай, лапочка. Приласкай его, — мужчина по члену проводит, головкой к губам прикасайся. И я вперёд подаюсь, языком блестящую смазку слизываю. По венам прохожусь, пока Князь сильнее не толкается. — Блять, вот так.
От меня ничего не зависит, власть сквозь пальцы ускользает. Миха сам темп задаёт, бёдрами не позволяя двигать. Быстро вколачивается, остервенело. И сам меня на член другого мужчины толкает, глубже заставляя принимать.
Они с двух сторон меня заполняют, без капли нежности, которая мне не нужна сейчас. Только страсть, дикая, с жестокостью граничащая. От которой всё скручивается, выламывает меня.
И так хорошо, с каждой секундой только больше жар внутри растекается. Подобно пламени, что никто потушит не может. Только дров подбрасывают, розжига. Я горю и наслаждаюсь этим. Своим падением, стонами мужчин сопровождаемая.
Только всхлипнуть получается, когда Князь груди касается. Соски меж пальцев сжимает, оттягивая. Пока острыми иглами тело не пронзает. Прогибаюсь, стараясь давление уменьшить. Но только сильнее в Миху вжимаюсь.
— Легче, киса. Кончишь, когда я скажу.
Но я не могу сдержаться. Когда на части разрывает, внутренности разъедает одним желанием. Немного сильнее, чуть быстрее и я смогу желанное получить.
— Нет, — жалко хнычу, слабое подобие себя напоминая, когда мужчина отстраняется. Вместе с собой чувство наполненности забирает. — Миха.
— Неправильно, — быстрый толчок до упора, и снова пустота. — Подумай ещё раз.
— Миша, пожалуйста, пожалуйста. Миша. Илюша.
Их имена лихорадочно повторяю, пока Миха двигаться не начнёт. Все стоны из меня выбивая. Полностью на простыни смятые укладывает, дыхания перекрывая.
Хватка на волосах усиливается, когда Князь плавно в меня толкается. Тяжестью на язык давит, лицо обхватывая. У меня сил не остаётся самой двигаться, только их в себя принимать.
Жаром чужих тел наслаждаться, касаниями постоянными, тяжестью Михи и шумным дыханием Князя. Рассыпаться, себя теряя, когда тело дрожью бьёт.
— Блять. Чуть глубже, Тис. Вот так, малышка, да.
Похвала Князя мёд напоминает. Вязкий, тягучий, по телу расплывающийся. Подстёгивающий желание мужчине удовольствие доставить. И награду получить в виде касаний жадных. И необходимой ласке между ног.
— Блять.
Князь кончает, до упора входя. Почувствовать позволяет, как его головка набухает, как мужчину трясёт. Его хватка слабнет, волосы по спине распадаются. И я так же распадаюсь. На атомы, молекулы. В пыль превращаюсь, в бедро мужское утыкаясь.
— Давай, кис, кончи для меня. Громко, ярко. Хочу слышать.
И я не скрываюсь, кричу, когда Миха темп ускоряет. Вбивается в меня, губами к шее прикасаясь. И двигается, двигается, двигается. Пока перед глазами темнота сплошная не встаёт.
— Какая послушная, — толчок. — Громкая, — толчок, со стоном смешанный. — Да, вот так.
Словно бетонной плитой припечатывает, когда меня оргазмом кроет. Каждою клеточку убивает, не оставляя ничего после себя. Словно судороги проходят, тело колотит, а вместо мышц — сплошная лава.
— Охуенная.
Миха не двигается, меня в матрас вжимая. Подняться не дает, перевернуться. Только чувствовать вес мужчины, его желание, член, который всё ещё во мне находится.
— Чувствуешь? — плавно двигает, а словно током по нервам бьёт. — Кончил, а все ещё тебя хочу. Беспрерывно, кис, тебя иметь буду. Пока собственное имя не забудешь.
— Готова ко второму раунду, лапочка?
Глава 35. Князь
— Сука!
Меня злостью прошибает, выворачивает. Отправляю стул в стену, чтобы унять зуд пальцев. Колотит с момента, как глаза открыл. Увидел Тису, что во сне улыбалась. И на Михе, блять, лежала. Абсолютной голой.
Конечно, я же сам с неё шмотки стаскивал. Сквозь алкоголь мало что помнил, но это — точно. Блядский виски и блядская Тиса! В голову пробралась, настолько, что нервы скручивает. Похер на всё было. Ну и что, что друг тоже её касается. Поебать, что трахается с другим, губами мой член накрывает.
Когда до желанного дорвался, всё остальным казалось неважным.
А теперь, зато, накрывает. Реальностью полностью все факты выворачивает, в глотку пихает, чтобы подавился. Гневом, яростью. Кровь кипит и мне больше всего хочется Михе вмазать. За то, что моей малышки коснулся. И Тису за волосы ухватить, вытаскивая из постели, где её двое имели.
Увезти в Москву и запереть в доме, никуда не выпуская. Но вместо этого лишь запускаю лампу в стену. Наблюдаю, как она на осколки разлетается с оглушительным звоном.
Нихера не помогает. Только сильнее пелена перед глазами, мозги задурманило, теперь каждую клетку обвивает. Поторапливает к Тисе вернуться и к себе дёрнуть. Наказать за то, что с другим была.
— Залог за дом не вернут, — резко разворачиваюсь на голос малышки. Кутается в свой халат, дрожит на пороге. И куда угодно смотрит, но не на меня. — Если сейчас всю комнату разрушишь, то потеряешь деньги.
— Тебя это волнует? После того, как мы вдвоем тебя трахнули, как шлюху, тебя сохранность моих денег волнует?!
Тиса дёргается, закрываясь. Себя за плечи обхватывает, упираясь взглядом в пол. Не дышит почти, словно исчезнуть пытается. Такой маленькой кажется сейчас.
Её защищать нужно, а не ту херню творить, что мы.
— Наверное, — её голос дрожит, но девушка не плачет. Только дрожит, не от холода явно. — Наверное, ты прав. Я — шлюха, вот и всё.
— Блять. Лапочка, я не… Стоять! — рявкаю, когда девушка развернуться пытается и сбежать. Комнату в несколько шагов делаю, прежде чем на себя дёрнуть. — Сейчас нормально всё обсудим.
— Нечего обсуждать. Я тебя услышала.
— Не услышала. Я не это хотел сказать.
— Но сказал. Всё нормально, Илюшь, — моим же именем меня режет. — Я всё понимаю.
— Помолчи, лапочка.
Вжимаю её в себя, зарываясь в растрёпанные волосы. Дыхание задерживаю, чтобы лишнего не услышать. Но от девушки только гелем пахнет, с примесью карамели и соли. Только сейчас замечаю капли воды на шее и влажные волосы и лица.
И глаза, покрасневшие, которые мне показывать не хочет.
И это, блять, сильнее прочего злит. Подобно свинцу ярость разгоняет, что она рыдала в душе. Понимала, что случилось, и справиться с этим пыталась.
— Это была ошибка, Тис. Больше не повторится. Мне жаль, что мы так поступили.
— Как? Что похитили меня? Шантажом заставили ехать с вами? Или что таскаете из рук в руки, трофей поделить не в состоянии.
Закипает, моей злостью заражается. А мне, психу, по кайфу. Чтобы срывалась, светила янтарём глаз и брыкалась. Лучше так, чем втихую страдать и из-за моих слов изводиться.
